Михаил Поликарпов - Сербский закат

Но Загребов приказал оставить раненых на месте и идти вперед. Казаки, выполняя приказ, пошли в село. Там уже вспыхнул бой — фактор внезапности утеряли, разведгруппа вступила в перестрелку. Ас смог завернуть нескольких казаков и те стали вместе с бойцами «Царских волков» выносить раненых с поля боя. Мирон, «афганец», подорвавший в Афганистане правую ногу, здесь повредил и левую. На вынос раненых ушли силы и время. Дмитрий Чекалин профессионально занялся «выпотрашиванием» ботинок раненых и их перевязкой — все были восхищены его сноровкой и мастерством профессионального спасателя.

Тем временем разведгруппу накрыли минометным огнем. Две мины взорвались впереди, две позади — и потом они попали в цель, взяв русских в классическую вилку. У мусульман сидела «кукушка» и хорошо корректировала огонь, который велся с Заглавка. Позже была выдвинуто предположение, что вырвавшаяся вперед русская разведгруппа была накрыта огнем своих же минометов — но это не подтвердилось. Да, там вышло некоторое непонимание между Загребовым, который трассерами показал направление стрельбы, Заплатиным — сообщившим по рации «На четыреста метров ближе», и батареей. Артиллеристы не поняли, ближе к кому — к батарее или к Загребову.

Чуть позже со стороны Заглавка в обхват русских выдвинулись мусульмане. Батарею спас казак Дед, рассеявший взвод противника снайперским огнем и убивший в бою из «Маузера» пять человек. Причем выглядело это так. «Куда стрелять? Не вижу!» — «Бери чуть левее угла дома!» Выстрел, попадание. «Убит!» — «Где следующий?»

Дед в 1956 году воевал в Венгрии, получил там ранение — и после окончания курсов снайперов, вскоре был отправлен в запас. Сейчас — после 36-летнего перерыва, в возрасте под шестьдесят — взял оружие второй раз в руки.

Позже в тыл батарее стала выходить вторая группа мусульман. Заметив ее и сообщив по радио русским, стоявшие в охранении сербы ушли, закончив радиосообщение словами: «Если можете — спасайтесь!»

Мечеть взорвать так и не удалось. Гореть в ней было нечему — толстые стены были сделаны из бетона, а внутри — была лишь кафедра. Не помогла и безоткатная пушка, которую тащил на себе казак Камшилов.

Потом сербы объявили, будто «турки» потеряли в этом бестолковом бою четырнадцать человек убитыми, но добровольцы считают эту цифру завышенной почти вдвое. Потери русских — контуженный, четверо раненых, один казак, Василий Ганиевский, погиб. Был убит серб-проводник Неделько, который всегда ходил в пекло вместе с добровольцами, и поэтому они считают его в числе собственных потерь. Он был тяжело ранен миной, выпущенной из миномета, и когда его несли на плащпалатке, он повторял: «Больно, пуна больно..». [31] «Больно, очень больно» Потом резко дернулся и затих. Его большое тело сильно потяжелело.

Вишеград. Казак Василий Ганиевский. Погиб в бою 12 января 1993 года. Последними словами умирающего бойца были «Ребята, я вижу солнце».

После этой акции отношения казаков и добровольцев стали портиться. Тогда, видимо, и была запущена версия об обстреле казаков добровольцами. Добровольцы считали, что виноват Загребов, а тот пытался свалить вину на «Царских волков». Решался стандартный вопрос — кто виноват? Загребов, спланировавший операцию? Заплатин, сидевший на рации? Или Костя, который стал обходить брошеную ветку и наступил на мину-паштет? Деревня все равно была пустой — и эффекта не удалось бы достичь в любом случае. Кое-кто из казаков считал, что Ас струсил и именно потому не пошел с ними в село… Виноватым сделали Заплатина, который был выпорот.

Четырнадцатого января были похороны погибших. На похороны из Скелани приехал Александр Александров. [32] Воевал против румын под Кицканами.

Несколько человек стали свидетелями крутого разговора с ним Дмитрия Чекалина, которому офицер, видимо, досадил еще в Приднестровье. Маленький крепыш (метр шестьдесят) держал за пуговицу долговязого и еще больше вытянувшегося Александрова и говорил: «Сейчас похороны. Я тебя пока трогать не буду. Но как они закончатся — поговорим.» Александров уехал, не дождавшись конца траурной церемонии. На свете было мало вещей которых он страшился — он не боялся ни румынских полицейских, ни азербайджанских ОМОНовцев и «серых волков», ни мусульман-босняков. Но в это число не входил «маленький рембо» Дмитрий Чекалин.

Ситуация в Скелани, куда попал Александр Александров, напоминала вишеградскую. Там с 1992 года действовал небольшой отряд, состоявший в основном из питерских националистов. В начале же 1993 года туда прибыла группа казаков Атаманского полка, носивших голубые погоны и шевроны. Их было двенадцать человек. Скеланийский отряд, возглавляемый Александровым, и казаки-атаманцы противостояли мусульманскому гарнизону Сребреницы, в составе которого воевала и группа моджахедов азиатского происхождения.