Андрей Семёнов - Пятая рота

— Ты что, дурак?! — Полтава покрутил пальцем у виска.

— А чё такова? — не понял я, хлопая ресницами.

— Смотри, — Полтава показал на раструб РПГ.

Гулин прицелился, нажал на спусковой крючок и… огненный хвост реактивной струи вылетел из раструба РПГ. Граната улетела вперед, а того, кто стоял сзади, эта струя могла сильно опалить. Хэбэшка-то уж точно сгорела.

— Видел? — Полтава показал пальцем в то место, где только что просвистел огненный хвост струи, — понял, что бы с тобой, дураком, было?

Да понял я, понял! Мне вот только интересно: попал Гулин или нет?

Гулин попал.

— Давай, Полтава, — предложил комбат.

Полтава вставил выстрел в трубу, присел на колено и прицелился. Я благоразумно встал сбоку и даже отошел метров на десять от него: мало ли что? Под шум выстрела, выплюнув хвост пламени, вторая граната ушла из гранатомета и стукнув об броню каркаса, рикошетом ушла вверх.

— Мазила, — махнул рукой комбат, — теперь ты, Сэмэн.

Я принял у Полтавы гранатомет и шлемофон, застегнул его и сунул выстрел в трубу. Внутри щелкнуло и граната зафиксировалась.

«А прикольный я — такой, с гранатометом! Видели бы меня пацаны во дворе!» — гордился я сам с собой, делая шаги на огневой рубеж, с которого только что отстрелялись старослужащие. Я присел на одно колено, стараясь повторить ухватку Гулина. Глянул в прицел и стал наводить. В левую щеку бил хороший и довольно крепкий ветерок, поэтому я отвел прицел чуть левее, установил его по носу корпуса, в который целился, беря поправку на ветер. По моим расчетам, пущенную гранату должно было отнести на полтора-два метра вправо, что вместе со сделанной поправкой обеспечивало попадание в центр каркаса. Я плавно нажал на курок…

Возле моего правого уха громыхнуло так, что я едва не обделался от неожиданности и с перепугу!

«Блин! Вот это да! А если бы на мне не было шлемофона?!» — приходя в себя, подумал я.

Граната вылетела из трубы и вопреки всем моим расчетам стала забирать все левее, разворачиваясь на ветер. Ни в какой каркас она не попала, пролетев метрах в шести от носа, на который я наводил прицел.

— Ты в какую сторону поправку брал? — спросил меня комбат.

— Как в какую? — я встал с колена и пошел к комбату, — влево: на ветер.

Баценков посмотрел на старослужащих:

— И вы что? Не объяснили молодому как из РПГ стрелять? Эх, тоже мне — «деды»… Юноша, — комбат повернулся ко мне, — РПГ — единственное оружие, где поправка берется не против ветра, а на него. Почему?

— Разрешите, товарищ майор? — Гулин хотел ответить вместо меня.

— Докладывай, — разрешил комбат

— Когда граната вылетает из ствола, у нее раскрываются стабилизаторы.

— Так, — кивнул Баценков.

— Ветер оказывает на них давление и, ввиду парусности, стабилизаторы отклоняют хвост гранаты по ветру, разворачивая нос против ветра, а реактивная струя толкает гранату туда, куда смотрит нос.

— Молодец. Поехали, посмотрим: куда вы там попали.

Подъехав к каркасу комбат стал его осматривать как «ботаник» бабочку. Граната Полтавы, рикошетом отскочившая от брони, только едва стряхнула ржавчину. Зато первая граната, пущенная Гулиным, сорвала три ящика с борта каркаса. Вот это место и исследовал Баценков. На месте сорванных ящиков было пятно обожженного металла и больше ничего. Комбат через десантный люк осмотрел каркас изнутри в том месте, где в него попал граната Гулина. Вылез он оттуда довольный, вытирая руки и отряхиваясь от ржавчины.

— Ну, что, бойцы? — весело посмотрел он на нас.

Если честно, то я не понял радости комбата. Граната не пробила броню БТРа — чему тут радоваться? Полтава с Гулиным, напротив, очень внимательно вместе с комбатом осматривали то место в которое угодила граната.

— Что скажете? — радовался комбат.

— Не пробила, товарищ майор, — старослужащие разогнулись от пятна окалины.

— Вот именно: не пробила! А почему?

— Почему, товарищ майор?

— Поясняю: граната коснулась крышки ящика, кумулятивная струя ударила в ящик и распылилась в нем, а до самой брони граната долетела уже расплескав свою ударную силу. Надо приказать всему батальону навесить такие же ящики на броню.

Только-только начался 1986 год. Я еще не знал таких слов как «динамическая защита». Их в то время вообще мало кто знал. Над разработкой эффективных способов защиты от бронебойных и кумулятивных снарядов работали всего несколько секретных лабораторий в СССР. То, что через двадцать лет станет нормой во всех Вооруженных Силах, майор Сухопутных Войск Владимир Васильевич Баценков испытал на полигоне мотострелкового полка в окрестностях захолустного афганского города Ташкурган. Испытал при мне, у меня на глазах, а я, глупый девятнадцатилетний младший сержант Советской Армии, даже не понял сути и значения этого открытия комбата.