Андрей Грешнов - Дух, брат мой

Оставшиеся без советников афганцы, некоторые из которых очень хорошо говорили по-русски, с удовольствием обрисовали мне общую картину событий последних недель. Я заносил их рассказы в свой блокнот.

21 числа месяца хамаль по Герату было выпущено 6 РСов и 30 мин. Один человек погиб, двое получили ранения. Всего в этом месяце было произведено три крупных обстрела Герата, жертвами которого стали 11 человек. По сравнению с прошлым годом, когда люди Турана Исмаила умудрились взорвать местную больницу «Дусад бистар» (двести коек), в этом году за счет более активных действий ХАД, их слегка удалось поприжать в городе, хотя кардинально ситуация не изменилась. Полтора месяца назад возле той же больницы сотрудники безопасности обнаружили и обезвредили пластиковую взрывчатку в припаркованном к зданию больницы автомобиле. В месяце хут банда ИОА под командованием некоего Азизуллы оседлала дорогу Тургунди-Герат, где в последний раз сожгла колонну из пяти грузовиков, принадлежавших частным лицам. Колонна перевозила продовольствие и товары народного потребления. Один водитель погиб, двое получили ранения, остальным удалось убежать от душманов. По словам сотрудников безопасности, бандиты в основном занимаются грабежами на дорогах, причем на тех ее отрезках, которые выходят за пояса обороны. Караулить каждый километр трасс у народной власти просто нет возможности — силы ограничены. Правда, помогают договорные банды — отлавливают грабителей и расправляются на месте. Договорная группа Малек-Хана (персонаж, знакомый мне еще по совещанию дружественных бандформирований на афгано-иранской границе), например, оказала существенное содействие в разблокировании трассы на Тургунди. В общем, обычная ситуация, присущая почти любому району Афганистана.

Съездили на УАЗике в местную тюрьму. Там поговорили с «раскаявшимся» душманом. Мохаммад Азим, 40 лет, женат, имеет двух детей. Когда произошла Апрельская революция, ее не поддержал, но и открыто против нее не выступал. С приходом захватчиков — советских войск — вынужден был перебраться с семьей от обстрелов в Иран. Там примкнул к Исламскому обществу Афганистана и вернулся на родину. Два с половиной года воевал под Гератом против шурави. В тюрьме Мохаммад Азим сидит уже четыре года и очень надеется, что его выпустят на волю. Но пока не выпускают за совершение тяжких преступлений. По его словам, с момента провозглашения в Афганистане политики национального примирения из гератской тюрьмы, по его подсчетам, выпустили почти тысячу человек. «Шурави ушли, воевать больше не с кем. По всему видно, должна война кончиться. Но если мы хотим мира, правительство должно быть коалиционным. А Наджибулла против такого правительства. Мы не будем бороться против ислама, но хотим выбрать себе правительство, проголосовать за него, а не просто принять нынешнее как данное нам Аллахом», — сказал арестант. По словам Мохаммада Азима, в Иране нет лагерей по подготовке вооруженных отрядов оппозиции. Стражи исламской революции резко и жестоко подавляют такого рода деятельность. Однако представительства всех оппозиционных нынешнему афганскому режиму партий там существуют легально и свободно осуществляют свою деятельность. Им никто не препятствует. Они вербуют афганцев в отряды моджахедов в лагерях беженцев. Сам Мохаммад Азим долгое время работал в Иране в Комитете ИОА, много чего интересного порассказал. Но честно сказать, признаниями душманов — искренними и не совсем — я уже был загружен по уши. Командировка была неплановой, скорее для души, чем для дела, а посему я решил посвятить последние часы пребывания в Герате посещению мечети Джами — пожалуй самой красивой мечети на всем Среднем Востоке. Да и не терпелось встретиться с муллой-реставратором. Вот дедок удивится, а может и обрадуется, меня увидев? Все же столько лет прошло со времени нашей последней встречи. Есть о чем поговорить. А может, он меня и позабыл?

Заехали по пути на базар Куш, купили там немного гранатов — попить. Стеклянные бутылки с водой грязные, неохота болеть напоследок. А так берешь спелый гранат, предварительно осмотрев его со всех сторон — нет ли трещин — и начинаешь его тихонько чистить. В Герате гранаты бледно-розовые, с мягкой шкуркой. Ее надо очень бережно и аккуратно счистить, так, чтобы не порушить темно-рубиновое нутро. В результате на ладони должен остаться шар, который при наличии должной сноровки рассыпается на части, совершенно не источая сока. У афганцев все выходит как надо, а у меня нет. Гранат лопается. Струя сока. Хорошо если в лицо, а так на рубаху. Впиваешься губами в спелый бок, стараясь догнать ускользающую влагу. Все лицо красное, руки и одежда тоже. Вампир, одним словом. Сок гранатовый вообще не отстирывается. Картина — атас! Все люди как люди, а я в красных пятнах, будто с мясобойни. Афганцы смеются, а мне не до смеха. Непредвиденная трата. Теперь в дукан за рубахой. Приходится все же купить бутылку спрайта — руки помыть. Дуканщик предлагает «чистую питьевую» воду. Но лучше ей даже не ополаскиваться. Все равно, что опустить пятерни в концентрированный бацилловый раствор.