Василий Ардаматский - Ответная операция. В погоне за Призраком

Прежде чем окончательно решиться на эксперимент, предлагаемый Шаховым, полковник Астахов, на котором лежит ответственность за всю операцию, долго раздумывает. Другого выхода, однако, нет, и он соглашается наконец на план инженер-полковника.

Но тут возникает новая трудность: кому поручить? Уралов молод и отважен, но ведь он никогда не работал с таким аппаратом. Шахов же хотя и опытен в подобных делах, но немолод, тучен и неповоротлив… "Репетиция", которую собирается он провести, мало что даст, да и времени для этого почти не остается.

А над тем, кого благословить на это, голову не ломайте, Анатолий Сергеевич, — будто прочитав мысли Астахова, спокойно произносит инженер-полковник. — Доверьте это мне, как бывшему эксперту, имеющему необходимый навык в обращении с гаммаграфическими установками. Живот мой этому не помешает. Придется ведь не художественной гимнастикой заниматься. А руки у меня еще достаточно крепки и проворны. Дайте мне только старшего лейтенанта Джансаева в помощники, он парень толковый. А за Ураловым останется потом, может быть, самое трудное — обезвреживание "ежа".

Разве можно что-нибудь возразить против этого? И Астахов молча кивает в знак согласия.

А когда Шахов с Джансаевым уходят отрабатывать технику гаммаграфирования "ежа", полковник решает посоветоваться с Загорским, какой "спектакль" организовать на стартовой площадке, чтобы привлечь еще большее внимание "электронного шпиона" и вынудить его вести более частые передачи.

— Инсценируем неудачу, — предлагает Загорский. — Сделаем вид, будто обнаружились неполадки в системе управления нашей ракетой. Я лично стану распекать за это своих инженеров и техников. И можете не сомневаться — разыграем все как по нотам.

— Ну что ж, давайте попробуем сыграть такую сценку, — соглашается Астахов. — Только не переигрывайте.

Может быть, и не так уж много времени уходит на осуществление рискованной операции, предложенной Шаховым, полковнику Астахову кажется, однако, что длится она целую вечность. Но вот наконец инженер-полковник и старший лейтенант стоят перед ним, живые и невредимые, и он крепко жмет им руки.

— Ну, герои, рассказывайте, как вам это удалось, — радостно говорит он, похлопывая по плечу старшего лейтенанта Джансаева. — Можете мне на слово поверить, до чего я тут за вас переволновался.

— А рассказывать, собственно, и нечего, — каким-то усталым голосом неохотно отвечает инженер-полковник, с ожесточением выжимая мокрый носовой платок. — Пришлось, конечно, слегка струхнуть, сами понимаете, работали не в фотоателье. Да и "еж" тоже ведь не девица, готовая сидеть перед аппаратом сколько угодно, лишь бы хорошо получилась… В общем, пришлось поторапливаться. Никогда еще, пожалуй, не ощущалось так остро, что такое время… Задержись мы еще хоть на одну секунду, снимать было бы нечего… и некому.

Он махнул рукой и, тяжело ступая, пошел прочь. Лишь от старшего лейтенанта Джансаева удается узнать подробности.

— Вначале все шло хорошо, — возбужденно размахивая руками, рассказывает Джансаев. — Инженер-полковник дежурил у рации, а я, облачившись в маскхалат, пополз к "ежу" и в полутора метрах от него осторожно выкопал окопчик. А как только сообщили по радио, что "еж" начал передачу, мы тотчас же бросились к нему — дорога была каждая секунда. Так как нами заранее было все отрепетировано, я действовал довольно четко. И у инженер-полковника тоже все ладилось сначала. По вашему совету мы ориентировались не на двадцать пять секунд, а на меньшее время и потому решили сделать всего две гаммаграфии с разной выдержкой. На репетиции у нас уходило на это пятнадцать секунд.

Джансаев очень волнуется и то и дело вытирает ладонью мокрый лоб.

— Может быть, хотите газированной воды, Ахмет? — предлагает Уралов.

— Нет, спасибо. От воды только больше пить хочется. Лучше перетерпеть… Ну так вот — первый снимок сделали мы довольно быстро. Я держал штатив с контейнером, инженер-полковник занимался экраном. А когда понадобилось сменить кассеты, он вдруг уронил их… Обе сразу… Ну, думаю, сдали, значит, нервы… Хотел подхватить его под мышки, чтобы оттащить в окопчик, но он схватил вдруг кассеты и какими-то судорожными движениями стал их ощупывать. А на исходе уже пятнадцатая секунда… Как он второй снимок сделал, я и не заметил даже.

Помню только, как он сказал: "Ну, теперь все!.." — и подтолкнул меня к окопчику. Долго мы потом лежали совершенно без сил. На инженер-полковника просто смотреть было страшно. Да и я, наверно, был хорош…