Слово солдате - (сборник)

Со страниц «Красноармейца» познакомился читатель с «Русским характером» Л. Толстого, «Василием Теркиным» А. Твардовского, написанным автором, кстати, по прямому заданию редакции, «Морской душой» Л. Соболева и многими другими произведениями, ставшими золотым фондом советской военно-патриотической литературы.

Сборник «Слово о солдате» является в своем роде антологией фронтового очерка и рассказа, аналогичных которому еще не было. Составители постарались представить на его страницах и малоизвестные произведения, что, несомненно, поможет читателю лучше познакомиться с творчеством писателей — авторов журнала военного периода.

Высокую оценку деятельности журнала дал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: «Журнал «Красноармеец» стал самым любимым и популярным журналом на фронте, подлинным другом солдатской души».

А К. Е. Ворошилов, приветствуя журнал в день его 25-летия, подчеркнул: «Всегда хороший, в годы войны «Красноармеец» стал превосходным журналом, привлекшим к сотрудничеству в нем лучшие литературные и художественные силы. Журнал стал одинаково нужным красноармейцу и офицеру Красной Армии».

К этому же юбилею, в 1944 году, журнал был награжден орденом Красной Звезды. С уверенностью могу сказать, что «Красноармеец» — «Советский воин» явился творческой колыбелью для многих прозаиков и поэтов, на его страницах постоянно выступали и выступают и начинающие, и зрелые, ведущие художники слова нашей страны.

Закончу свое небольшое вступительное слово пожеланиями «Советскому воину» не терять славных литературно-боевых традиций, а читателям этой книги, приуроченной издательством ДОСААФ к 40-летию нашей великой Победы над гитлеровской Германией, — познакомиться с ее героями и полюбить их. Предлагаемые в книге рассказы и очерки расположены в хронологической последовательности, как они и были напечатаны в «Красноармейце», начиная сорок первым годом и кончая сорок пятым. Часть из них дается с небольшими сокращениями, а те, которые вошли в полные собрания сочинений именитых авторов, — по последним их редакциям.

Генерал Козлов прощается с нами и уезжает в одну из частей, чтобы на поле боя следить за ходом наступления. Мы желаем ему успеха, но и без нашего пожелания кажется совершенно очевидным, что военная удача не повернется спиной к этому генералу-крестьянину, осмотрительному и опытному, по-крестьянски хитрому и по-солдатски упорному в достижении намеченной цели.

Выхожу из землянки. До начала нашей артподготовки остается пятнадцать минут. Меня знакомят с младшим лейтенантом Наумовым, только что прибывшим с передовых позиций. Ему пришлось ползти с полкилометра под неприятельским огнем. На рукавах его гимнастерки, на груди, на коленях видны ярко-зеленые пятна раздавленной травы, но пыль он успел стряхнуть и сейчас стоит передо мной улыбающийся и спокойный, по-военному подобранный и ловкий. Ему двадцать семь лет. Два года назад он был учителем средней школы. В боях с первого дня войны. У него круглое лицо, покрытые золотистым юношеским пушком щеки, серые добрые глаза и выгоревшие на солнце белесые брови. С губ его все время не сходит застенчивая, милая улыбка. Я ловлю себя на мысли о том, что этого скромного, молодого учителя, наверное, очень любили школьники и что теперь, должно быть, так же любят красноармейцы, которым он старательно объясняет военные задачи, видимо, так же старательно, как два года назад объяснял ученикам задачи арифметические. С удивлением я замечаю, что в коротко остриженных белокурых волосах молодого лейтенанта, там, где не покрывает их каска, щедро поблескивает седина. Спрашиваю, не война ли наградила его преждевременной сединой. Он улыбается и говорит, что в армию пришел уже поседевшим и теперь никакие переживания уже не смогут изменить цвета его волос.

Мы садимся на насыпь блиндажа. Разговор у нас не клеится. Мой собеседник скупо говорит о себе и оживляется только тогда, когда разговор касается его товарищей. С восхищением говорит он о своем недавно погибшем друге лейтенанте Анашкине. Время от времени он прерывает речь, прислушиваясь к выстрелам наших орудий и к разрывам немецких снарядов, ложащихся где-то в стороне и сзади территории штаба. Прошу его рассказать что-либо о себе. Он морщится, неохотно говорит:

— Собственно, про себя мне рассказывать нечего. Наша противотанковая батарея действует хорошо. Много мы покалечили немецких танков. Я делаю то, что все делают, а вот Анашкин — этот действительно был парень! Под деревней Лучки ночью пошли мы в наступление. С рассветом обнаружили против себя пять немецких танков. Четыре бегают по полю, пятый стоит без горючего. Начали огонь. Подбили все пять танков. Немцы ведут сильный минометный огонь. Подавить их огневые точки не удается. Пехота наша залегла. Тогда Анашкин и разведчик Шкалев ползком незамеченные добрались до одного немецкого танка, влезли в него. Осмотрелся Анашкин — видит немецкую минометную батарею. Орудие на танке в исправности, снарядов достаточно. Повернул он немецкую пушку против немцев и расстрелял минометную батарею, а потом начал расстреливать немецкую пехоту. Погиб Анашкин вместе с орудийным расчетом, когда перекатывали пушку, меняя огневую позицию.