Сергей Буренин - Бумеранг Гейдриха

13 марта Тисо прибывает в Вену и оттуда поездом собирается направиться в Берлин, но в Вене его уже ждет самолет. Рейху не терпится. Тисо и Дручанский прибывают в рейхсканцелярию, их встречает Гитлер и Риббентроп. Они составляют телеграмму об объявлении Словакией независимости и о просьбе помощи со стороны Германии. С текстом такой телеграммы словаки улетают в Братиславу, откуда посылают ее в Германию. Так появляется «независимая» Словакия.

Получив известия о «независимости» Словакии, Англия и Франция объявляют, что в Европе появилось новое государство и все обязательства перед старой Чехо-Словакией теряют свою силу. От Чехо-Словакии остается только Богемия и Моравия. Президент Гаха и министр иностранных дел Хвалковский вылетают в Берлин.

А в Берлине эти два представителя ведут трудные переговоры с Гитлером. В ходе этих переговоров у Гахи случается сердечный приступ, что приводит в панику немцев: смерть Гахи в стенах рейхсканцелярии совершенно не входит в их планы. Гаху приводят в себя, и в результате появляется следующий документ:

«Берлин, 15 марта 1939 года.

Сегодня фюрер принял президента Чехо-Словакии доктора Гаху и министра иностранных дел Чехо-Словакии доктора Хвалковского по их просьбе. На встрече присутствовал министр иностранных дел фон Риббентроп. На встрече, прошедшей в доверительной атмосфере, обсуждалось серьезное положение, сложившееся в Чехо-Словакии в результате событий последних недель.

Обе стороны высказали единодушное мнение, что их усилия должны быть направлены на поддержание спокойствия и мира в этой части Центральной Европы. Президент Чехо-Словакии заявил, что для достижения этой цели и мирного урегулирования он готов вверить судьбу чешского народа и самой страны в руки фюрера и Германского рейха. Фюрер выслушал это заявление и выразил намерение взять чешский народ под защиту Германского рейха и гарантировать ему автономное развитие в соответствии с национальными традициями».

В 6 часов утра 15 марта немецкие войска без единого выстрела вошли на территорию Богемии и Моравии. 16 марта Гитлер взял под свою милостивую защиту Словакию. Рутения, объявившая себя независимой Карпатско-Украинской республикой, просуществовала одни сутки и была на следующий день присоединена к Венгрии. Богемия и Моравия были объявлены Германским протекторатом, имперским протектором которого был назначен фон Нейрат. В отместку строптивым чехам главой гражданской администрации Богемии и Моравии был назначен Конрад Генлейн, а статс-секретарем протектората Карл Франк.

Напротив французского посольства стояла небольшая группа молодых людей и о чем-то оживленно разговаривала. Наконец от группы отделился один из парней и направился в посольство. Он решительно поднялся на крыльцо и вошел внутрь.

Дежурный клерк, сидящий в приемной, с интересом уставился на парня.

— Я бы хотел поговорить с месье Жуаннэ, — сказал молодой человек.

— По какому вопросу?

— Я его знакомый и хотел бы поговорить по личному делу.

Клерк снял телефонную трубку и позвонил месье Жуаннэ. Через минуту советник посольства Жуаннэ уже спускался по лестнице, он оглядел приемную и спросил:

— Кто хотел меня видеть?

— Вот этот молодой человек, — удивленно сказал клерк, — Он сказал, что он ваш знакомый.

Но молодой человек уже и сам подошел к советнику.

— Извините пожалуйста, мое имя Венда Крупка. Мне посоветовал обратиться к вам пан Яначек. Мне нужно с вами поговорить, так сказать тет-а-тет, по очень важному делу.

Месье Жуаннэ еще раз оглядел молодого человека с ног до головы, кивнул головой и согласился:

— Ну что ж, пройдемте ко мне в кабинет.

Когда они поднялись в кабинет, советник усадил молодого человека в кресло, сам сел напротив и сказал:

— Я весь внимание.

— Видите ли, — сбивчиво начал молодой человек, — я бывший поручик чешской армии. Нас, таких как я, собралось несколько человек, и мы хотели бы как-нибудь выехать во Францию. Новые немецкие власти не очень охотно дают разрешения на выезд за границу, тем более бывшим офицерам армии. И вот пан Яначек посоветовал нам обратиться к вам за помощью. Может быть, вы сможете как-то посодействовать нашему выезду.

Какое-то время француз раздумывал, потом ответил:

— Мы не можем повлиять на немецкие власти. За последние дни ваши сослуживцы часто обращаются к нам, но большинство из них имеют какие-то официальные бумаги, возможно и липовые, о причине выезда. Это, например, получение наследства, вызов к больной родственнице. У вас нет кого-нибудь во Франции, кто мог бы состряпать подобные бумаги?