Пьер Гийота - Могила для 500000 солдат

Солдаты жили на скалистом мысе Лектр, ни армия, ни правительство, ни обыватели не пытались их оттуда выкурить: иногда они спускались в город, в полном обмундировании, увешанные оружием, маршировали по улицам, полицейские прятались, граждане рукоплескали, женщины трепетали, дети, с криками или молчком, бежали следом. Иериссос, две рабыни и светловолосый стражник поднимаются на Лектр, дети и солдаты бросают цветы на капот джипа.

Вождь частенько навещает Иериссоса на Лектре, Иериссос носит на пальце кольцо Королевы Ночи. Юношей Иериссос спускается в Экбатан, вождь производит его в лейтенанты. Вернувшись в замок, Иериссос находит всех рабов вождя мертвыми: лежащие, сидящие на корточках, прислонившиеся к тумбам скелеты, кнут обернут вокруг шеи, нож торчит из челюсти. Иериссос идет в сад, толкает дверь оранжереи, встает на колени, целует утоптанную землю в том месте, где упала Королева Ночи; стекла залеплены песком, с каждым дыханием моря дверь, колеблемая ветром, качается на петлях; вождь ждет во внутреннем дворе, пиная ногой скелеты. Иериссос сидит на каменной скамье под пыльными пальмами и крутит на пальце кольцо Королевы Ночи, у надкушенного яблока привкус крови, он проводит пальцем по пушку, пробивающемуся над верхней губой; он напевает баркаролу, которой выучилась Бактриана у Королевы Ночи, когда та спрятала ее у себя в комнате от преследовавших ее стражников. Вождь подходит, раздвигает ветки, гнилые яблоки лопаются под его сапогами. На пустынном Лектре дети играют в войну, однажды Лектр открылся для беглых рабов и соблазненных сирот, а потом закрылся за ними, Экбатан присмирел.

Обитатели Лектра устраивали совместные трапезы, летом — у обрыва, зимой — в старой разрушенной церкви или под остовом корабля, все садились за стол, даже младенцы. Иностранные корреспонденты взбирались на мыс снимать дикарей; светловолосый стражник жил с рабыней в деревянном доме; всю ночь он корчился и стонал на постели, днем заводил джип, подгонял его к обрыву и смотрел на море, рассеянно лаская детей, приходивших потрогать его деревянную ногу; если ветер доносил до него шум города, на его губах выступала пена, он не знал, куда деться от своих рук: словно руки, как бичи, хлестали его.

Однажды он направил свой джип на скалы под обрывом и умер, голова раздроблена колесом, оторванная рука зажата рулем. Он мог заниматься любовью лишь стоя, у дверей или заборов.

Вождь подсаживается к Иериссосу:

— Лишь одна маленькая рабыня осталась мне верна. Экбатан забыл меня. Еще немного, и вы меня позовете; в Септентрионе вынимают оружие изо льда, женщины и дети закаливают пули, орошают раскаленную сталь пушек. Здесь женщины волочат шлейфы платьев по подножкам лимузинов и покупают малолетних рабынь для своих развратных сынков. Нынче рынок раскинулся на берегу лимана, множество азиатов закуплено торговцами Септентриона и перепродано в приграничные города Экбатана; рабы закованы в цепи и брошены на пол в бараках и ангарах, построенных в конце войны, торговцы покупают их за бесценок целыми семьями; одна семья для муниципального туалета; жена сидит у кассы, муж с сыновьями чистят выгребные ямы, дочери надраивают плитки; вторая семья для официального скульптора; третья — для школы; учителя накачивают рабов вином, чтобы внушить детям отвращение к пьянству; еще одна семья — в колледж, где директор, следуя последним септентрионским педагогическим изысканиям, дает своим ученикам уроки полового воспитания; всю семью выводят на эстраду и заставляют отца спариваться со своей женой, потом с дочерью, дочь с братом; потом, чтобы показать все безобразие противоестественных отношений, отца с сыновьями, сыновей друг с другом и с их матерью, затем ее с дочерями и дочерей между собой, учитель дотрагивается до совокупляющихся тел, напряженных и потных, своей линейкой, объясняет позиции, предупреждает о возможных ошибках, собирает на конец линейки капли спермы и проносит ее по рядам.

По возвращении в растревоженный, переполненный рабами Экбатан, откуда целые семьи уже готовились дать деру, на главной улице города вождь был встречен рукоплесканиями, его машина медленно прорезает толпу, он сжимает ладонь Иериссоса, в сумеречном свете капот переливается голубым и красным, газеты в руках маленьких рабов пестрят смутными угрозами; наплыв азиатских рабов предвещает продвижение септентрионских армий. Экбатан, связанный союзными договорами со странами, на которые собирался напасть повелитель Септентриона, исподволь готовился к войне, которая, при всей своей неотвратимости, казалась выдуманной, переносилась на неопределенное время; мир сделал реальность вымыслом, Экбатан, чье могущество зиждилось на труде тысяч рабов, убаюканный их заботой, изнеженный излитыми на них похотью и жестокостью, успокоенный и одураченный их лестью, их коварной верностью, Экбатан скользит глазами по этим газетам, проходит и растворяется в осеннем тумане, и вдруг, в толпе невинных рабов, его колени сводит страх.