Пьер Гийота - Могила для 500000 солдат

— Ты красив, как грузовик, Крейзи Хорс.

На улице Крейзи Хорс, блестя глазами, скаля зубы, передергивает затвор своего автомата. Одна вдова видела его на параде: он напомнил ей мужа и сына, погибших на великой войне в Экбатане, она позвала Крейзи Хорса в полицейский участок.

Весь день она пичкает его пирожными и фруктами, он плетется за ней в прачечную, они садятся на бетонный бордюр; другие прачки смеются, склонившись к воде: они трепещут под взглядом бесцветных глаз солдата, волны мыльной воды, перекатываясь через бордюр, мочат их ягодицы. Стук вальков заставил его побледнеть, в углах его губ блестит слюна, ствол автомата покрылся хлопьями пены; женщина ополоснула руки, Крейзи Хорс поднимает корзину, он несет ее перед собой; у нее дома он усаживается на табурет, его щеки блестят, рот приоткрыт; но когда она снова начинает бить вальком белье, он вдруг встает, бросается на нее, вырывает из ее рук валек, швыряет его к потолку, он плюет ей в глаза, окунает ее с головой в мыльную пену; она отбивается, ее пальцы щиплют бедра Крейзи. Он слабеет, его колени, кисти его рук дрожат; она поднимает голову из пены, она толкает солдата в свою спальню, заваливает его на кровать, она ласкает его бледное, холодное лицо, его дрожащие губы, его бедра, набухший и влажный — от пролившейся в гневе спермы — гульфик, она разжимает языком его сжатые зубы:

— Мой маленький, мой засранец… мой сосун…

Крейзи Хорс, во время операции, подходит к радисту, когда тот передает сообщения, он трется об его согнувшуюся над аппаратом спину, гладит прилаженные к его ушам наушники, пальцы, скачущие на ключе; затем он снова ложится на свою подстилку, поднимает ногу к горячей, провисшей крыше палатки, свистит, пыль с брезента струей ссыпается по его ноге до паха. Радист вытягивается на своей циновке, достает книгу, читает, скрестив голые ноги. Крейзи Хорс на минуту задремывает, потом просыпается, во рту мерзкий вкус, он видит, что радист, сидя на подстилке, пришивает пуговицу к гимнастерке; Крейзи Хорс встает, подходит, ложится на койку радиста, касаясь бедром его голого зада; катушка с нитками катается меж ляжек радиста, Крейзи Хорс протягивает к ней руку:

— Крейзи Хорс, я не твоя жена.

Крейзи Хорс убирает руку; радист, пришив пуговицу, опрокидывается на подстилку, прикрывает голые ноги простыней; Крейзи Хорс, раздвинув губы, кусает ухо радиста, трогает языком следы от наушников на мочке; радист снова раскрывает книгу; Крейзи Хорс минуту читает, прислонившись щекой к щеке радиста; потом со стоном переворачивается на живот, протяжно ржет.

— Крейзи Хорс, у тебя на пупе помада. Твоя женщина не моет тебя после любви?

— И моет, и вытирает. Просто я храню ее отметины на теле. Смотри.

Он расстегивает рубаху, показывает след от помады на правом соске. Крейзи Хорс перекатывается на бок, расстегивает ширинку, достает из трусов член, проводит пальцем по красной отметине на крайней плоти, он приставляет член к бедру радиста, тот отстраняет руку и член Крейзи Хорса. Десантники дремлют на своих койках, мокрая от пота кожа преет в зелено — каштановым камуфляже; открытые клокочущие рты сдувают пыль с накидок, смятые пилотки положены под головы, руки зажаты между колен, на бедрах — ножи, подрагивающие в такт дыханию:

— Это я защищаю тебя от Пантер. Мы играли с Ройоном: я целовал его в губы после того, как он возвращался от соблазненной им девушки с фермы. Выпей с моих губ слюну моей женщины, и мы станем братьями.

Но радист лежит недвижно на мокрой от пота спине: он потерял сознание; между верхней губой и ноздрями блестит капля холодного пота…

В середине дня командир взвода будит солдат ударами бамбуковой палки. Двое повстанцев — молодой мужчина и его сын — вылезли из пещеры; десантники повалили их на землю, обыскали, разбили им челюсти ударами прикладов; мальчик прижался к отцу, тот защищает его руками. Мужчина отказывается назвать имена своих сообщников, один из солдат разгибает его руку, топчет ее сапогом на камне, второй солдат топчет другую руку; мальчика оттащили от отца, его бьют, бросают с размаху лицом на камень, потом привязывают колючей проволокой за горло к колесу командирской машины. Мужчина с перебитыми руками стонет. Командир проводит по ранам бамбуковой палкой:

— Говори, и мы оставим в живых тебя и твоего мальчишку. Говори.

Солдаты сгрудились вокруг тел; двое из них садятся на корточки, достают кинжалы, вонзают их в живот мужчины, вспарывают его; остальные солдаты отворачиваются, с трудом сдерживая рвоту. Лезвия кинжалов блестят в разрезах; из ран, как из пронзенного стебля агавы, сочится кровь и вода: