Владимир Тюрин - Слушать в отсеках

«Может, тоже со стариком остаться? На этой живопырке утонуть ничего не стоит».

«Пень старый! И что меня дернуло спирт выбрасывать? Сейчас-то как бы в пору был!»

Утро занялось прозрачное и холодное. Запламенели пожаром верхушки сосен. В высоком небе застыли узкие розовые стрелы облаков. Ветер туго звенел, срывая с поблескивающих огнем волн седые барашки, и разносил в яркой синеве мелкую водяную пыль. Из-за далекого мола доносился приглушенный гул разламывающихся о гранит волн.

И все-таки поход не отменили. Подводную лодку приготовили к походу, и в ожидании разрешения на выход все выбрались наверх покурить или просто подышать свежим утренним воздухом. Лейтенант-инженер Акулов тоже поднялся на мостик. Посмотрев на пылающее небо, он зябко передернул плечами. По телу нет-нет и пробегал нервный озноб. «Вот же, черт! Первый поход — и такая погода… Что-то будет? Что-то будет?» А надежда все еще жила: может, не разрешат выходить? Может, запретят?

На мостик с палубы долетал смех и обрывки разговоров матросов:

— Сегодня малограмотных море поучит…

— Сеня, ты компот и котлеты кому завещаешь?

— Да, братцы, сегодня нам даст…

Командир электромеханической боевой части старший лейтенант-инженер Зубков посмотрел на озябшее, покрывшееся желтыми и синими пятнами лицо Акулова и улыбнулся:

— Что, Саша, боишься? Ничего, первый раз со всеми бывает. Привыкнешь. — И, точно угадывая мысли Акулова, заключил: — А матросов не стесняйся, зубоскалить не будут. Это дело такое — флотское. Нельсон всю жизнь травил, а плавал.

На пирсе показался старший помощник командира. Еще издали он махнул рукой и крикнул:

— По местам стоять, со швартовых сниматься!..

Акулов зло сплюнул за борт, но встречный ветер, точно смеясь, бросил плевок обратно ему в лицо. Настроение было окончательно испорчено.

Лодку море встретило громадами серо-синих волн. Под слепящим светом солнца их верхушки зеленели и становились прозрачными, точно глыбы бутылочного стекла. С грохотом обрушивались они на стальные борта лодки, а когда, обессилевшие и разбитые в тысячи струй, стекали в надстройку, на смену грохоту приходили шипение пены и тихий всплеск переливающейся в ограждении рубки воды. Лодку швыряло из стороны в сторону, поднимало на кручи и снова бросало вниз, в темные прогалы между волнами.

Акулов прилег на койку и закрыл глаза — так легче переносится качка. За три месяца службы на лодке Акулов хорошо освоился с делом, но в море еще не был — лодка стояла в ремонте. В море-то, собственно, он выходил не впервые — еще курсантом плавал на кораблях, но сегодня… Сегодня впервые вышел в море офицером… И, как назло, штормит…

Отсек заполнили характерные для шторма звуки: где-то поскрипывало, в шкафчике у вестового тонко позвякивали стаканы, что-то стукало о деревянную переборку, и над всеми звуками господствовал шорох передвигающихся при каждом размахе лодки повешенных или неплотно закрепленных вещей.

До заступления на вахту осталось несколько минут. Кто бы знал, как не хотелось вставать! Но… В жизни «но» гораздо сильнее человеческих желаний, и Акулов пошел в центральный пост. Прием и развод вахты заняли несколько минут. Сменившийся Зубков, прежде чем идти отдыхать, сунул Акулову в руку небольшой сверток:

— Здесь, Саша, таранка. Плохо будет — пососи. Полегчает.

Вместе с Акуловым на вахту заступил главный старшина Силин. Он неторопливо, обстоятельно закрепил рядом с собой ведро с герметической крышкой, затем достал из кармана полотенце и повесил его на кронштейн под конторкой. По-видимому, в глазах Акулова было столько недоумения, что Силин невольно улыбнулся, расправил концы полотенца и объяснил:

— Я, товарищ лейтенант, вот уже семь лет плаваю, а никак привыкнуть не могу. Как затрепало, так харч за борт. Вот я и готовлюсь. — И он указал взглядом на ведро и полотенце.

У Акулова выступила на лбу испарина при одной только мысли, что и он может не привыкнуть к качке.

— И так семь лет мучаетесь?

— Зачем мучиться? Я не мучаюсь. Привык.

Голос его звучал спокойно и даже как-то лениво. Видно было, что он действительно считает это само собой разумеющимся.

Палуба уходила из-под ног, и, чтобы не упасть, Акулов крепко вцепился в трубопроводы. Через рубочный люк вниз лилась вода. С потоком воздуха она разносилась по отсеку, делая все влажным и холодным.