Владимир Тюрин - Слушать в отсеках

Нагнав страху на подчиненного, Казанцев отдернул занавеску в кают-компанию. Отдернул и в замешательстве остановился: он готовился к разговору с командиром, пока шел сюда через отсеки, набрался решимости и упрямства, а здесь, оказывается, находились еще замкомбрига и незнакомый капитан второго ранга. Да. Три кавторанга на одного лейтенанта… Не очень-то поупираешься, рога враз обломают. Казанцев внутренне собрался, чувствуя, как что-то в нем натянулось и тоненько задрожало.

— Товарищ командир, лейтенант Казанцев прибыл по вашему приказанию.

И вдруг Золотухин, едва лейтенант закончил доклад, громко, на весь отсек, скомандовал ему:

— Ну-ка, ты, колоратура с зонтиком, проходи, садись!

Казанцеву будто в лицо плеснуло жаром. Он какое-то время стоял окаменевший, не понимая, шутят с ним или… или Золотухин говорит это всерьез…

— Чего колом торчишь, Мадагаскар бесхвостый?

Позорище! Ведь все это слышит Яшин! И Казанцев обиделся, даже мелко затряслись губы.

— У м-меня, т-товарищ кап-питан второго ранга, есть з-звание и фамилия…

— Да ну? — вроде бы удивился Золотухин. — Ишь ты, и звание, значит, есть, и фамилия… Ну и удивил, барсук с ходулями.

Казанцев насупился, на глаза навернулись слезы.

— Обиделись, лейтенант, на меня? Вижу, что обиделись. И правильно сделали. — Золотухин встал, подошел к Казанцеву, снизу вверх заглянул ему в повлажневшие глаза, на совсем по-детски надутые губы и, улыбнувшись, опять громко, на весь отсек, четко произнес: — Простите, пожалуйста, товарищ лейтенант, за мое хамство. — И вновь взглянул в сразу же просветлевшее лицо Казанцева. — Ну теперь вы удовлетворены?

Казанцев закивал головой:

— Да…

Золотухин снизил голос почти до шепота:

— А теперь последуйте моему примеру и извинитесь перед Яшиным. Но сделайте это так, чтобы слышали и мы. Хорошо? Идите.

Казанцев побагровел. Ноги будто приросли к палубе.

— Идите, идите. Это не просьба, а приказание.

Когда лейтенант, круто развернувшись, вылетел из кают-компании, все трое переглянулись и заулыбались.

— Совсем пацан еще, — шепнул Золотухин.

Из отсека донесся громкий голос Казанцева — он извинялся, повторяя слово в слово Золотухина. Он закончил — и тут же забубнил виноватый говорок Яшина. Похоже, что теперь извинялся или оправдывался матрос. Только было непонятно: за что. Видимо, от неожиданности, с испугу.

Казанцев вернулся и хмуро доложил Золотухину, что выполнил его приказание.

— Слышал. Все слышали, — поправился Золотухин. — Присаживайтесь, разговор долгий будет. Так вы просите, чтобы вас уволили в запас, хотите применить свои знания в народном хозяйстве? Так вас надо понимать?

— Так.

— Теперь объясните, почему вы не хотите служить.

— Я этого не писал и не говорил. Может быть, я и хочу служить, но… Как бы это вам сказать… Я исхожу из принципа максимальной целесообразности; хочу быть там, где я нужней. Наше правительство производит сокращение Вооруженных Сил, значит, оно считает, что люди сейчас нужнее для мирного труда, чем в армии. Вот я и хочу быть среди тех, кто стране нужнее.

— Долг военного человека служить там, куда послала его Родина, а не там, где ему больше нравится, — вмешался Логинов.

— Согласен с вами, товарищ командир. Я потому и прошу меня демобили… Простите, уволить в запас, чтобы не быть военным человеком и получить право распоряжаться собой так, как я сам этого хочу.

— Вот, вот, вот… — уцепился Золотухин за последнее слово Казанцева. — Вот здесь-то собака и зарыта, Игорь Ильич. Именно в «хочу» и «не хочу»! Все соображения высшего порядка, о которых вы только что так красноречиво говорили, это всего лишь маскировка. И не больше. Корень же вопроса заключается в том, что вы не хотите служить. И не пытайтесь убеждать нас в обратном.

Казанцев исподлобья обвел взглядом командира, Золотухина, Радько, подумал и решился, как в прорубь прыгнул:

— Ну допустим, это действительно так. Не хочу! Зачем же меня держать? Ведь раз я не хочу, то неизвестно, чего от меня на флоте больше — пользы или вреда. Отпустите меня. Пусть служат те, кому хочется, кому это в радость. А потом, раз идет сокращение, то все равно кого-то и с лодок надо увольнять. Так увольте вместе с другими и меня…

— Нет, дорогой товарищ Казанцев. Подводников это сокращение не касается, — вмешался в разговор Радько. — Вы знаете, какова роль подводных лодок в современной войне, и напрасно принижаете свое значение. — Через Радько прошло уже немало таких лейтенантов и старших лейтенантов, разочаровавшихся в службе. Одни, хлебнув сполна подводницкого лиха, просто не выдержали бессонных ночей, напряжения вахт, ответственности, да и просто неустроенности жизни в море. Других сломала необходимость каждодневного общения с подчиненными и работа с ними. Это только на первый взгляд кажется все легко и просто: построил, скомандовал «Налево» или «Направо» — и все пошли дружно в ногу. Нет, эти восемнадцатилетние — что ни парень, то характер. В одном только похожи — все ершистые.