Николай Далекий - Ядовитое жало

— Что, Юра?

— Хочу спросить… — Коломиец действительно был взволнован. — Ты сказал, что Немагроша разводит голубей. У него и сейчас есть голуби?

— Этого я не знаю, — пожал плечами Краковец. — Верный не говорил мне этого.

— А как он сказал? — не отставал Юра. — Припомни, какие слова он употребил?

Почтарь наморщил лоб, припоминая.

— Он назвал его голубятником. Говорит, голубей продает, кролей разводит… Может быть, и сейчас у него голуби есть.

Столь горячий интерес Юры к голубям начал забавлять Серовола.

Он сказал, едва сдерживая улыбку:

— Спасибо, Яша, иди отдыхай. Что касается голубей, то мы это выясним в следующий раз. Даже можем купить парочку.

Юра Коломиец понял, в чей огород бросил камешек капитан, но не обиделся и даже виду не подал. Он выждал, пока за почтарем закроется дверь, и сказал:

— Теперь я понял, почему голуби мучили меня даже во сне. Как вы думаете, товарищ капитан, не мог ли шпион для пересылки своих донесений пользоваться голубиной почтой?

Серовол резко поднял голову и застыл так, глядя на своего помощника. Сжатые губы его вздрагивали. Юра понял, что высказанная им мысль поразила капитана, но он еще не знает, как отнестись к ней. Не знает потому, что не разложил в нужном порядке известные ему факты. Нужно их разложить и увязать друг с другом.

— Начнем с того конца. С Княжполя… — торопливо продолжал Юра. — Допустим, из окна здания, где находится гестапо, видна крыша хаты этого Немагроши. Кто‑то нет–нет да и взглянет в ту сторону. И вдруг на крыше появляется шест с тряпкой, шест, которым гоняют голубей. Шофер немедленно садится в машину. Маленькая остановка у хаты — и через несколько минут донесение у того, кому оно отправлено.

Серовол закивал головой, соглашаясь.

Тот конец получается, Юра, а этот, наш? Подожди… Ты, кажется, рисовал в дневнике наблюдений голубя. Это действительно был голубь? Когда это было?

Виски Юры горели, теперь он не сомневался, что ему удалось найти ключ к важной загадке. Он верил и уже торжествовал.

— Это было накануне боя у Черного болота, в двадцать часов двадцать шесть или семь минут. Голубь летел в юго–западном направлении, один, высоко…

— Ах ты черт! — воскликнул капитан и начал торопливо натягивать сапоги. — Как же это я не допер? Ведь мог, пожалуй, голубями пересылать свои донесения негодяй, никакой ему рации не надо.

— И еще одни наблюдатели в секрете заметили голубя — Стельмах и Портной, — продолжал Юра, подойдя к окну и вынимая из сумки нужный листочек. — Только они не проставили время. Но голубь, как и тот, летел один, высоко и тоже на юго–запад.

Серовол вскочил на ноги, вырвал листок из рук помощника, прочел сделанную Стельмахом и Портным запись.

— Почему раньше не сказал? Я же просил, объяснял: подмечай каждую мелочь, говори свои соображения.

— Товарищ капитан, я ведь только сейчас узнал о голубятнике Немагроше…

— Да, да… Молодец! Это я так, погорячился… Все равно молодец, Художник… Может быть, голуби туг ни при чем, это только предположение, но хватка у тебя есть. Срочное задание: сейчас же разузнай, кто из местного населения держит голубей. Я что‑то не замечал…

— Я тоже, товарищ капитан, — упавшим голосом признался Юра, понявший, что его предположение может не оправдаться.

— Не паникуй, — строго посмотрел на него Серовол. — Ищи. В крайнем случае обратимся к бойцам с просьбой достать двух–трех голубей. Понял?

— Конечно.

— И подумай о том, — с улыбкой добавил Серовол, — куда делся Семен Чувай? У тебя это получается… Не сквозь землю же провалился человек.

— Разрешите идти? — Юре не терпелось приступить к выполнению полученного задания.

— Подожди, не горячись. Запиши донесение Верного. И я хочу, чтобы ты присутствовал при разговоре с Москалевым. Он должен скоро вернуться. Если, конечно, там ничего не произошло…

В окно глядело летнее теплое утро, в хате было уже светло. Юра сел за стол и начал записывать то, что сообщил Верный. Это была механическая работа, так как думал он о голубиной почте, но когда пришлось писать о Семене Чувае, этот двадцатилетний хлопец представился Юре похожим на «близнецов», эдаким третьим Андреем Когутом.

— Товарищ капитан, — сказал он, отрываясь от тетради, — вы заметили, что этот Чувай одинакового возраста…

— С Когутами? — Серовол с намыленной бородой правил на ремне бритву. — Конечно! А ты допускаешь, что в момент нападения он мог находиться у своей любки, жены полицая?