Алекс Сидоров - Афганские истории

В паузе пламенной речи сурового полковника прорывается еле слышный шепот из «народа», который сразу тонет в приглушенных смехуечичках.

— А в зачатии детей, тоже не принимал участие?!

Полковник, увлеченный эмоционально-обвинительной речью, накручивая самого себя, покрывается красными пятнами.

— Я уже давно чувствую, что пора переходить к непопулярным мерам — к оргвыводам и к суровым наказаниям! Я понимаю, что выговор — это не выход и ничего в принципе не изменится, но я вынужден это сделать. Пора накладывать взыскания, пора. Итак, начнем по порядку…

Опять раздается звонок городского телефона. Периодически засыпающий в уютном «монаршем» кресле с высокой спинкой под самую голову, Корнеев берет трубку и, недолго пошептавшись с абонентом, пытается привлечь внимание бушующего начальника. Тот крайне возбужден и раздраженно рычит в ответ.

— Я же сказал! По городу меня нет, всех на хуль! На хуль всех! Вот какая блядь…?!

— Ваша жена, товарищ полковник…

— Хм…

Начальник, подавившись на полуслове, поспешно подходит к рабочему столу с телефонами, берет трубку из рук Корнеева и, сменив тон, с резко-лающего на ласково-подобострастный, начинает жалобно блеять.

— Да, Зина?! Нет, не слышал. Когда звонила?! Только что?! Нет…, не знаю, был на месте, да…, я… Да…, нет, не могу…. У ме… Зин… у …на… …ня … лю… хмммм …ди, да, сове…ща…Зи…ние…на. Нет, сейч… не могу, лю….не…сов…ди… Конечно! Однозначно! Обязательно! Ну… …ммм… со… год…. все…ито…ги. Носки?! Конечно, надел! Носки надел, новые. В комоде. Цвет?! Сейчас посмотрю.

Начальник сгибается в три погибели, лезет под стол и задирает сначала одну штанину своих брюк, затем — вторую.

— Оба…, да надел оба, синие. Оба синие. Точно! Синие, из одной пары, новые. Нашла один непарный?! Не знаю… Зина, Зи… не…. люди, …на, зззннн… по….Зи ….да, пот…ввв…ом, хорошо. Обязательно заеду, хлеб куплю, два батона и с отрубями. Да! Хорошо и лак для волос тоже. Да, помню, «Вэлла дизайн». Конечно, да, в розовом баллоне. Все! …и тебя и… два раза. …и в глазик, и во второй. И в носик. Ну, давай, пока рыбка. Пока милая, сразу домой, да, никуда, я сразу домой, солнышко. Ну, Зина…?! Все, пока, целую.

Положив трубку телефона и вернувшись к трибуне за «совещательный» стол, начальник снова сурово нахмурил брови и после продолжительной паузы, грозно спросил с металлом в голосе.

— Так! На чем я остановился?!

— Какая блядь…?!

— Ах, да!

Полковник эмоционально врубил кулаком по трибуне и надув щеки, продолжил.

— Какая блядь, постоянно сует в «шредер» (машинка для уничтожения документов) листы бумаги не снявши скрепки от стиплера?! Увижу, лишу премии за год. Всё! Все свободны! Корнеев! Чего расселся в полковничьем кресле?! Что, понравилось?! Пригрелся?! Удобно, да?! А ну слезай, а то привыкнешь, потом не выгонишь! Ишь, развалился! Пошел на хрен, иди работать, конец года на носу… Феоктистов, на завтра свободен до обеда…, не управишься в поликлинике до обеда, свободен на весь день… Все, меня нет, я сейчас к генералу на доклад, а потом отъеду в город на полчасика по очень важным и неотложным делам…

В настоящее время развелось немеренно всевозможных неформалов от мрачноватых готов-гугенотов до сопливо-слезливых эмо-обормотов и прочих беспросветных идиотов…

Честно говоря, супротив данной публики особых отрицательных или каких-либо негативных поллюций не испытываю в виду врожденной толерантности. Не мешайтесь под ногами, не гадьте в подъезде и красьте свои волосенки, что на персональной башке растут, что на гениталиях, хоть в черный цвет, хоть в розовый, мне все едино. Честно! Обвешайтесь ржавым металлом с ног до головы и проколите себя хоть насквозь, мне безусловно параллельно и по барабану, право слово. Лишь бы все эти действия прошли с очевидной пользой для размягчено-атрофированного умишки дебильного владельца или для реализации его личной самодостаточности, а мне такое положение дел абсолютно до «пд»… Итак.

В нашем доме живет девчушка неопределенного возраста (сложно определить возраст у аморфной особи с внешним видом разлагающегося покойника), но чисто по наитию лет 20–22-х. И зимой и летом ходит вся в черном, аки граф Дракула — балахон почти до земли, ботинки — противотанковые говнодавы, волосы покрашены гуталином, ногти и губы кузбасс-лаком, тени вокруг глаз — не иначе как сапожной ваксой. На длинной тонюсенькой шее болтается широченный собачий ошейник с блестящими шипами, а на физиономии навешано пару килограмм всевозможного пирсинга.