Виктор Жигунов - Из огня – о любви (о поэте Михаиле Маркове)

А жена, как я знаю от того же Парамоныча, не дождалась фронтовика. Редкой красоты была женщина... и не устояла, сошлась с милиционером. Марков прошёл войну, но потом умер безвременно.

Нет и его книжки. Дочь Парамоныча ничего не знала о ней. Видно, старое пальто выбросили и книжку вместе с ним. Сберёг старик, называется... Осталась снятая мною копия. К счастью, я догадался воспроизвести совершенно точно, как бы сфотографировать на пишущей машинке – лист в лист, строка в строку, с особенностями правописания 40-х годов, с грамматическими ошибками и даже с опечатками. Кстати, наличие опечаток косвенно указывает на то, что Марков тогда ещё не был редактором газеты. Если бы книгу выпускал сам автор, к тому же свою первую, предназначенную для отправки любимой, он бережно проверил бы каждую букву, не пропустил бы, например, «не видно» вместо «не видим».

У меня самого копия могла не сохраниться при многих переездах (как-то раз за неделю сменил три частных квартиры). Вдобавок жена выискивала каждый клочок бумаги, чтобы сдать в макулатуру (за неё награждали хорошими книгами, с ними тогда было туго), и я отдал второй экземпляр. Но первый всё-таки сберёг, хотя и не знаю зачем, раз никому не надо.

Рассказ об истории сборника я поместил во владимирской областной газете «Призыв», сопроводив стихотворениями Маркова. Редакция не преминула вставить ляп: я написал «книга без обложки, на серой бумаге», в газете «без обложки, отпечатанной на серой бумаге». Да откуда я знаю, какая была обложка, если её нет (и, скорее всего, не было)? Ну ладно, читатели понедоумевали, но главное, я ждал, не откликнется ли кто-то из родственников, а может, краеведы начнут поиск, военкомат поднимет архивы. Никто не отозвался. Незадолго до 60-летия Победы увидел «Родную газету», которая в каждом номере помещала воспоминания о войне. Отправил рассказ со стихами туда. Напечатали коротенькую заметку: ищу родственников Маркова. И тоже тишина.

Михаил Марков не был профессиональным поэтом. Возможно, он никогда не взялся бы за перо, если бы не война и разлука. Но какие бы шероховатости ни обнаруживались в его книге, её главное достоинство останется непревзойдённым. Эти стихи написаны в огне, на передовой, рядовым бойцом необъятных сражений. Среди жестокости и крови, убивая и сам рискуя быть убитым, он не очерствел душой, не утратил в себе человека. Глядя в глаза смерти, он говорил о любви.

Михаил МАРКОВ

ВСЕГДА СО МНОЙ

Семьсот ночей не ночевал я дома

Мне даже сны не снятся о тепле.

Моя постель – холодная солома

В сырой землянке на сырой земле.

А дом далек, как мир волшебной сказки,

Как потайные детские мечты.

И я отвык от нежной женской ласки,

От несказанно милой красоты.

Благословенны верность и терпенье!

Они любого рвения сильней.

Лишь иногда, забывшись на мгновенье,

Я обнимаю, как тебя, шинель.

Ты здесь, со мной, при мне живешь незримо.

Сквозь дым войны я вижу облик твой,

И если б не было тебя, любимой,

Солдат не вынес б жизни фронтовой.

ПРОБУЖДЕНЬЕ

Я спал тревожно под сосною.

Сгустились ширмами кусты.

Дышали ветры надо мною,

А я подумал, дышишь ты.

Зачем настало пробужденье,

Тебя, горячую, маня.

Я так желал, чтоб заблужденье

Не ускользало от меня.

На небосводе одиноко

Звезда мерцала, молода.

Ты от меня была далеко,

Как эта яркая звезда.

О, по какой, скажи, примете

В лесу, где сосны да кусты,

Найти мне ласковый тот ветер,

Что дышит так же, как и ты?

СОМНЕНИЕ

В жару, в огне боев суровых

Без писем жить, как без воды,

Работу девушек почтовых

Ругаю я на все лады...

И нынче нет... – Забыла, верно, –

Друзья сочувствуют. – Дела-а.

Ах, эта почта. Впрочем, скверной

И до войны она была.

Сменил я две винтовки в битвах.

Пуд соли съел, изведал бед.

Я иступил четыре бритвы,

А писем нет. А писем нет.

Я рвусь вперед. Пылают хаты,

И им помочь сейчас нельзя.

А если связь не виновата?

А если вдруг правы друзья?

Нет. Я гоню сомненье: прочь ты,

Несись, как пули, стороной.

О, как хочу я, чтобы почта

И в этот раз была виной.

ОШИБКИ

В огне боев наедине с судьбой

Я осознал, я выстрадал ошибки.

Мы часто брови хмурили с тобой,

Сгоняя с лиц душевные улыбки.

Вокруг был мир, и солнце, и цветы,

И соловьи высвистывали трели.

А мы, как редко мы средь суеты

В глаза друг другу ласково смотрели.

У нас кипела кровь, любовь – в крови.