Николай Наумов - На рубежах Среднерусья

Перед тем как уснуть, Жуков позвонил Ватутину:

— Николай Федорович, в три часа встреть меня в Обояни. Оттуда проведешь на тот НП, с которого хорошо просматриваются подступы к южному срезу Курского выступа. Захвати с собой разведчика.

— Не рано ли, Георгий Константинович? — спросил Ватутин озадаченно. — Еще мало что будет видно.

— Как раз. В это время противник будет прятать концы в воду. По ним и будем определять его задумки.

Проводить объезд полосы обороны Воронежского фронта Георгию Константиновичу не хотелось — куратором над тремя фронтами, которым предстояло отбить наступление группы армий «Юг», Верховный назначил Василевского, но ему было поручено готовить заседание Ставки, и он задержался на несколько дней в Москве. Давать указания командующим этих фронтов означало вмешиваться в обязанности Александра Михайловича — они могли разойтись с его пониманием предстоящего сражения, что не исключало путаницу в головах ответственных военачальников. Ввиду срочности отъезда Жуков не смог встретиться с Александром Михайловичем, чтобы узнать его наметки по согласованию усилий трех фронтов и даже спросить, с каким намерением проводится заседание Ставки, сложилось ли у Верховного окончательное мнение о начале летней кампании. Вероятнее всего, Сталин еще не высказал его, а выспрашивать догадки не счел удобным — дойдет что-то до Верховного — начальник Генштаба окажется в затруднительном положении, и тогда ему будет сложно вести с Верховным обстоятельные разговоры, без чего невозможно выработать единое понимание обстановки и вытекающие из него решения.

На отсрочку поездки Василевского в район Курского выступа, предположил Жуков, Верховный согласился без вопросов. Он не хотел, чтобы его заместители в дни перед совещанием встречались и выработали единое мнение, что ограничило бы его возможности сопоставлять доводы «за» и «против» при осуществлении каких-то мероприятий и, вероятно, своего обоснованного решения — Сталин не позволял себе идти на поводу кого-либо и старался свои заключения высказывать как единоначальник. Жуков не находил такое поведение предосудительным. Любой командующий, тем более Верховный, должен уметь выказывать свое «я», чтобы подчиненные чувствовали его ум и волю. По той же причине Георгий Константинович не позволил себе докапываться до иных мотивов, по которым Сталин отослал его под Курск накануне заседания Ставки. К тому же задержка его, Жукова, в Москве накануне возможного наступления немцев могла дорого обойтись фронтам, и Жуков без сантиментов настроил себя на исполнение предстоящего дела. Данные, которые в беседе сообщил ему начальник ГРУ, вероятно, заставили Верховного разобраться в возможностях неприятеля начать летнюю кампанию раньше предполагаемого срока.

Жуков лег спать в одиннадцать, а в два дежурный офицер уже будил его. Сполоснув лицо холодной водой, Георгий Константинович вышел из дома. Команда сопровождения с охраной уже стояла у дома. Поприветствовав ее взмахом руки, сел в машину.

Симферопольское шоссе, не ремонтировавшееся с начала войны, было изуродовано выбоинами и воронками. Шофер знал: маршал любит ездить по-русски, с ветерком, и потому старался при малейшей возможности посылать машину в галоп. Но, заметив, что маршал над чем-то задумывался, переводил машину на ровную рысь.

Жуков задумался о Ватутине. Он познал его характер, когда служба свела их в Киевском Особом военном округе. На должность начальника штаба его посадили прямо из Академии Генерального штаба. И до этого — не один год только служба в штабах. Знаний накопил палату, и все же назначение Николая Федоровича на фронт, когда он не командовал даже полком, удивило Жукова. Малость командного опыта сказывалась и под Воронежем, и в ходе сражения за Сталинград, и в наступлении его фронта на Донщине, и, особенно, при отражении контрнаступления немцев минувшей весной в Донбассе. Увлекся наступлением к Днепру, довел армии почти до Днепропетровска, а когда в разных местах обозначились танковые подразделения и группы врага, не сразу верно оценил приближение опасности — очень хотелось с ходу перемахнуть через Днепр. Надо было без промедления остановить ход армий, предоставить им время на организацию обороны — продолжал подгонять, совестить командиров: испугались каких-то десятков танков. И войска, уже уставшие и обескровленные наступлением от Дона к Днепру, не выдержали увесистый удар танковых корпусов немцев. Отступление их пошло самотеком. Выправлять положение пришлось Василевскому. Вместо Днепра войска Николая Федоровича оказались на Северном Донце. Не заступись за него Александр Михайлович — пришлось бы ему разделить участь Голикова. Не от желания ли поправить свою полководческую репутацию еще раз — звонил Верховному, стремясь убедить того, что Красной Армии выгоднее упредить врага в подготовке к летней кампании и разгромить его войска, стоящие перед Курским выступом, неожиданным для него наступлением.