Николай Наумов - На рубежах Среднерусья

Тома не испытала того, что ожидают девушки от первой любви. Но чтобы показать Николаю, что она рада их близости, тихо произнесла: «Как хорошо!»

Ей действительно было хорошо. Она наконец обрела желанного.

Едва Жуков вернулся с Северо-Кавказского фронта, где он готовил операцию по освобождению Таманского полуострова, ему позвонил Сталин:

— Товарищ Жуков, прошу вас прибыть ненадолго ко мне.

Наблюдая за служебными отношениями между Верховным и замами, Жуков знал, что он не терпел панибратства. Положение Генсека, главы правительства и Верховного Главнокомандующего и без того всюду выделяли его, но не броско, без подхалимского почитания. Как всегда на Руси, авторитет лидера позволял крепить страну, делать резкие повороты в политике, когда этого требовали обстоятельства. Собственно, того же требовал от подчиненных и он, Жуков, и потому вошел в кабинет Верховного собранным, готовым по-военному отвечать на любые вопросы. Понадобится — и возразить с присущей ему определенностью. Как поведет себя Верховный сегодня, Жуков не знал.

Для приветствия Верховный встал, протянул руку, кивнул на кресло, где можно сесть. Спросил спокойно:

— Как дела на Тамани? — В словах Сталина прослушивалась озабоченность, но не о положении на полуострове, где оказалась зажатой 17-я немецкая армия, а о центре стратегического фронта, где приближались операции, которым суждено было окончательно предопределить ход, а в конечном итоге исход войны на российских просторах и далеко за ними. Жуков сжато охарактеризовал состав таманской группировки врага, возможное использование ее в летней кампании, обратил внимание Верховного на очень высокую активность немецкой авиации. По сути, полевую армию поддерживает воздушный флот, что равноценно составу авиации, выделяемой группе армий. Это говорит о том, что высшее германское руководство намечает провести операцию с ударами из Донбасса к Нижнему Дону, и сюда же с Таманского полуострова. Но на операцию с таким размахом германское руководство может решиться, если ему удастся образовать стратегическую брешь в нашей обороне в районе Курского выступа. Не исключено, впрочем, что мероприятия, которые проводятся им в Юго-Восточной Украине, могут носить и отвлекающий характер.

— По моим наблюдениям, — уверенно завершил свой доклад Жуков, — немецкой авиации, сосредоточенной в Крыму и на Тамани, пока не удается завоевать господство в воздухе. Она несет изрядные потери, что, думаю, скажется на возможностях воздушных сил, которые германское верховное командование сосредоточило и сосредотачивает вокруг Курского выступа.

— При всей важности воздушного сражения, развернувшегося на Тамани, безусловного господства в воздухе мы должны добиться в центре, — отметил Верховный.

— Несомненно, товарищ Сталин, несколько истребительных дивизий уже готовятся к передислокации в район Курска и в те районы, где мы намечаем осуществить контрнаступление.

— Не опоздаем ли усилить наши авиационные силы к началу немцами летней кампании? Получены данные: их ударные группировки готовятся нанести удары на Курск уже в мае.

— Строительство аэродромной сети ведется самыми интенсивными темпами… В день моего отлета из Краснодара количество самолетовылетов уменьшилось вдвое. С вашего разрешения нахожу целесообразным отдать распоряжение главкому ВВС о том, чтобы без промедления приступил к передислокации части истребительной авиации в район Курска, одновременно повысил боеготовность воздушных армий, расположенных на участке от Верхней Волги до Донбасса.

Для Жукова такие меры были очевидны, но Верховный молчал. Затем закурил и перевел взгляд к дальней стене. Георгий Константинович не был тонким психологом, но за три года общения с Верховным научился улавливать его меняющееся настроение. Уловил сейчас и то, что очевидная переброска авиации с Тамани под Курск вызвала в нем сомнение. Но почему?

Вблизи и вокруг крупных политических и военных руководителей всегда образуются группы и группки желающих оказать им помощь при разрешении кризисных ситуаций. Большинство поступает искренне, но порой у советников складываются противоположные мнения. Казалось бы, из множества предложений выбрать верное — не столь уж сложная задача, но от этого выбора зависела судьба кампании. За первые две кампании Сталин допустил три грубейшие ошибки, чем поставил страну перед вопросом: быть или не быть. Еще одна — и ему обеспечено жестокое проклятье современников и потомков.