Николай Наумов - На рубежах Среднерусья

Когда принялся набрасывать порядок перегруппировки частей, заявился Попель — заместитель по политчасти. Служа в танковых войсках Киевского военного округа, генералы слышали друг о друге, но война так разбросала танкистов, что Попель о подвигах бригады и корпуса Катукова лишь читал в газетах. Хотя война уравняла их, в душе Попель пока не мог признать старшинства Катукова, вытекавшего из введения единоначалия в тактических звеньях Красной Армии. Он, Попель, на армейских постах, почитай, два года (ведь мехкорпус в начале войны был посильнее теперешней армии), а Катукову доверили танковое объединение — и полгода не прошло. И то с оглядкой.

— Здравствуйте. Недосуг мне было заглянуть в штаб, тем более в политотдел. Комфронтом поставил срочную и нелегкую задачу, — первым заговорил Катуков.

— Понимаю. Но с НП-то можно было хотя бы позвонить и сориентировать меня в ней? — с мягким упреком спросил Попель.

— Надо было, — согласился Катуков, еще не обретший в полной мере того самого единоначалия, которое вытекало из решения ЦК.

Попель, услышав в голосе Катукова намерения ставить себя выше члена Военного Совета армии, примирительно предложил:

— Может быть, нам пора заменить «вы» на «ты»?

— Я не против, но побеседовать с переходом на «ты» не позволяет обстановка. Противник так разорвал Шестую армию, а личный состав ее пережил столько потрясений, что нам надобно заново узнать, на что он способен, какие задачи могут оказаться преувеличенными, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Попель поджал губы. Просьба командарма, конечно, обоснованная, но тон ее… больше похож на приказ.

— Что, не товарищеская просьба?

— Да нет. Моя обязанность быть там, где тонко. Тональность ее…

— Обращать внимание на такую чепуху, когда под ногами земля горит… И не так скоро придушим ее поджигателя.

— Ладно. Ради дела замнем первую размолвку.

— Согласен.

— Так куда мне мчаться?

— Побывай у Чистякова, узнай его оценку состояния войск, затем загляни к Гетману. Он танкист гордый и может проявить излишнюю самостоятельность, когда будет получать от Чистякова-пехотинца боевые задачи. Пусть гордится не званием танкиста, а тем, что на его плечи подвешивают фланговые с его корпусом дивизии и две бригады десятого танкового. Эти силы должны предотвратить прорыв вражеских танковых дивизий к западу. А вдоль шоссе я постараюсь укротить продвижение дивизий Хауссара к Обояни. В его корпусе зверюг побольше, да и личный состав почти поголовно гитлеровцы. К тому же ему могут подбросить бригаду «пантер». Тоже голыми руками не возьмешь.

— Задача ясна — обсуждению не подлежит, Михаил Ефимович.

— Вот мы и перешли на «ты».

Личная смелость высших военачальников и политработников в верхах оценивалась очень высоко. За ее проявление многое прощалось, и Хрущев решил проехать к Катукову, НП которого находился в зоне интенсивного огня противника.

Оставив машину в овраге, Хрущев в сопровождении порученца, адъютанта и врача прошел к блиндажу, вблизи которого стоял «КВ» с номером командарма. Войдя в блиндаж, вяло поздоровался и, опершись ладонями на округлые колени, будто за дорогу устал, опустился на крестьянскую табуретку.

— Ну, что у вас, товарищ Катуков?

— Стараемся не пропустить корпус СС к тыловой полосе. Сорок восьмой остановлен на всем фронте его атак.

— Надо так же было поступать и с фашистским.

— Фашистский зубастый. У него «тигры», «слоны» и «пантеры» вооружены пушками, которые пробивают броню наших на километр и более. К тому же в его состав включили бригаду «пантер». Они мало чем отличаются от «тигров», — уточнил Катуков на случай, если Хрущев еще не изучил крепость новых немецких танков. — И еще. У немецких танков особые прицелы. С ними они выцеливают наши в полутьме и бьют почти без промахов. Сам в этом убедился минувшими ночами. Особенно вредные «слоны», то бишь самоходки по названию «Фердинанды».

— Не паникуйте! Со следующего месяца начнете получать танк «Иосиф Сталин» и самоходки, вооруженные «сотками». Способны прошивать броню и «тигров» и «слонов». Выше голову!

— Опускать голову нам не положено.

Своими ответами Катуков подделывался под простачка — начальству, нравились выходцы из народа, и оно легче прощало погрешности.

— Раз не опускаете голову, не опускайте долу и глаза, — употребил украинское слово Хрущев. — Хотя ваши войска уже изрядно отошли, но я убедился — стояли насмерть и потому, несмотря на немалые потери, не позволили могучим танкам немцев насквозь протаранить вашу оборону. Так держаться и дальше! Пусть ваши бойцы и командиры лупят немцев еще крепче. Я проеду в ваш политотдел и настрою его работников на боевой лад. И чтобы этот лад они внесли в сознание бойцов и командиров. Как? Удержитесь?