Борис Краевский - Повесть об одном эскадроне

Что греха таить, Яков любил приврать. Он намекнул хозяйке, что в ее хате будет ночевать важный человек, командир крупной части. Этим объяснялся и белый передник, и накрытый чистой льняной скатертью стол, и немыслимая в походной жизни еда, аппетитно расставленная на столе.

Харин не любил таких встреч, стеснялся их. Поэтому, оглядевшись, он метнул на Яшку недобрый взгляд. Хозяйка угодливо улыбнулась, и Фома подумал, что ее от чистого сердца, видно, это угощение, а чтобы подольститься: изба-то, видать, кулацкая, у бедняков таких не бывает.

Поняв, что Фома недоволен той ролью, которая была ему уготовлена, Яшка заметно скис. Костя посмеивался, наблюдая, как он юлит, пытаясь выбраться из неприятного положения.

— Ты бы, Фомушка, сполоснулся? Наверное, весь пропрел, пока кадета на себе волок, а? Так я сейчас, мигом сооружу…

Друзья вышли. Скоро Яшка вернулся. Некоторое время он рассказывал Косте дивизионные новости, затем с беспокойством посмотрел на переставшую шкварчать яичницу в огромной сковороде.

— Фома, а Фома, ты скоро? — крикнул он в окно.

Во дворе на момент прекратилось довольное пофыркивание умывающегося человека.

— Чего тебе? — отозвался Харин. — От грязи скоблюсь, не чуешь, что ли…

— Дуй сюда, Фома. Все стынет.

За столом Швах склонился к Харину и сказал:

— Поднести могу — одну, другую…

— Чего? — не сразу понял разведчик.

— Того самого.

— Я тебе поднесу… — взорвался Фома, — под нос. Забыл, что командир сказал? Я-то слышал!

— Так это же я в шутку.

Яшка тоскливо придвинул к себе гигантскую сковороду.

— Никак, Фома, ты в праведники записался, пока меня тут не было…

Друзья вздрогнули и как по команде оглянулись. В открытое окно заглядывал их командир Дубов. Белая повязка сбилась на одну сторону, отчего вид у него был особенно залихватский, глубоко запавшие глаза насмешливо щурились.

— Товарищ командир, когда же вы? — первым нашелся Швах.

— Вот здорово, — лицо Фомы расплылось в широкую ухмылку и стало немного глуповатым. Воронцов молчал и с обожанием смотрел на Дубова.

— Вы меня что, так и будете тут под окном, будто парубка, держать? Или боитесь, всю вашу яишню съем?

— Товарищ командир, Николай Петрович, да какой разговор, сейчас только умыться соображу… — Яшка бросился во двор. — Один момент — до колодца и обратно, — послышался с улицы его голос.

Скоро Дубов, вымытый и посвежевший, сидел во главе стола, а Яшка галантно подвигал сковородку поближе к нему.

— Остыла, наверное? — командир поковырял яичницу единственной вилкой. — Остыла… — Он подмигнул Яшке.

Швах, недоумевая, смотрел на командира.

— Не узнаю Шваха, — продолжал Дубов. — Не узнаю… Неужели по случаю возвращения командира и выпить нет?

Яшка восторженно присвистнул и, доставая флягу, зачастил одесской скороговоркой:

— Вот это командир, дай ему бог здоровьичка — не то что Устюгов, у которого дамский организм спирту не приемлет. Так что ж вы думаете — он и другим не дает. А Фома, конечно, первым в этот монастырь лезет, в праведники стремится… Учись, Личиков, извиняюсь, Харин, может, тоже когда командиром станешь… — Яшка долил последнюю стопку, поймал языком каплю на горлышке фляги и причмокнул: — Как слеза новорожденного младенца!

— Ну, за возвращение! — Дубов поднял свой стакан.

— За счастливое возвращение! — со значением сказал Яшка, нетерпеливо ожидая, чтобы командир выпил первым.

Дубов медленно вытянул обжигающий спирт, крякнул и закашлялся.

Фома степенно опрокинул в себя стакан, затем так же степенно выдохнул, прикрыв рот ладонью…

— Вот вливает — чисто в цистерну, — с завистью сказал Яшка. Пил он не спеша, даже не пил, а цедил спирт, блаженно прищурив глаза.

— Кстати, Фома, я сегодня не командир. Отряд-то завтра приму. Так что ты приказ Устюгова нарушил.

Швах фыркнул и поперхнулся. Он закашлялся, из глаз полились обильные слезы. Фома со всего размаху хлопнул дружка по спине, отчего тот чуть не слетел со стула.

— Бог тебя наказал — не смейся…

— За хорошую шутку и поперхнуться не вред. Вот попал Фома впросак… — Швах опять потянулся с флягой. — Еще по одной, товарищ командир?

— Признаешь за командира?

— Вас-то? Да кого тогда еще? — Швах от избытка искренности округлил свои продолговатые цыганские глазищи.

— Раз признаешь — давай флягу.

Теперь рассмеялся Фома и подтолкнул Костю локтем — попался Яшка!

Дубов отобрал флягу, налил в стаканы на палец, аккуратно завинтил крышку и спрятал похоронно булькнувший сосуд себе в карман.