Сергей Михеенков - Штрафники против гитлеровского спецназа. Операция «Черный туман»

– Да нет, не понимаю, Георгий Алексеевич. Попробуй понять вас.

– Вот вы и попробуйте. Не получается… Что ж… – И, не дожидаясь ее ответа, он взял ее под руку и повел в дом.

В настенном шкафчике он нашел чистые рюмки. Хлеб, рыбные консервы, искусственный мед и печенье – в ранце Лещенко.

– Вот, Аксинья Северьяновна, угощайтесь. А вначале давайте выпьем.

– За что же?

– А за то, чтобы все это поскорее закончилось.

– За это выпью, – согласилась она.

Радовский выпил одним махом. Положил на хлеб несколько кусочков сардин и протянул Аксинье Северьяновне.

– Я рад, что нашел с вами общий язык, – сказал он, когда она с благодарностью взяла хлеб с сардинами.

Как хорошо, думал он, ощущая действие коньяка, как хорошо… Оказывается, это счастье – сидеть в более-менее опрятной избе среди болот, в компании пожилой женщины из местных, бывшего председателя колхоза, пить коньяк «Jaegerbranntwein» [13], слушать ее рассказы о здешнем житье-бытье и ни о чем не думать. Это что, прощание с родиной? Чужая жизнь – на что она? Свою я выпью ли до дна?

Через час за окном мелькнула голова Лещенко.

Радовский встретил его на крыльце и по лицу ординарца понял, что в лесу что-то произошло.

– Что?

– В квадрате шесть ничего не нашли, – начал Лещенко. Но, как всегда, начал не с того, что и сам считал главным. В глазах стыло напряжение.

– Что еще?

– Сакович пропал. Никаких следов. Как в воду канул.

Вот и потери начались, подумал он. В воду канул… Хорошо, если Сакович действительно всего лишь по неосторожности утонул. Но если дозор возле Чернавичей сняли? Если так, то, значит, разведгруппа Советов, или группа поиска, бродит и в квадрате шесть. Довольно глубоко. И у них, по всей вероятности, более точные данные. Ведь мог пилот перед падением выйти на связь и передать свои координаты. А мог и вовсе уйти через линию фронта и теперь привел разведгруппу к месту падения своего самолета, чтобы демонтировать те приборы и вооружение, за которыми прибыли сюда из Германии люди Брукманна и сам Oberstleutnant.

Саковича он знал хорошо. Доверял ему то, чего другому никогда бы не доверил. Хотя до конца не доверял никому. Но Сакович был одним из самых надежных и способных его курсантов и на него можно было положиться вполне. В абвергруппу он пришел не потому, что хотел избавиться от ужаса концлагеря. Когда они встретились, концлагерь у Саковича был уже позади. Ненависть к большевикам, к их власти – вот что привело того в боевую группу Радовского. Таких людей он ценил. Такие попадались Радовскому редко. И быстро исчезали. Как это ни парадоксально. Потому что именно их приходилось посылать на самые трудные операции.

Еще через полчаса вернулась очередная группа. Старший доложил:

– В квадрате семь ни самолета, ни его следов нет. Обнаружена землянка, в которой недавно кто-то побывал. Отрыта, похоже, местными.

– Местными? Зачем местным землянка?

– На всякий случай. От каминцев прятаться. На хуторе девчата молодые… Похоже, что они и копали. Без понятия. Накатник слабенький – доски. И лаз прямой. Следов вроде никаких. Но лапник свежий. Как будто кто-то ночевал.

– Пойдем, покажи на карте, где это. – И Радовский тут же подумал, что Аксинья Северьяновна наверняка знает, что это за похоронка, кем и для какой надобности отрыта.

Калюжному еще раз пришлось идти на хутор. Чтобы везти раненого, нужна была лошадь. Но спустя некоторое время он вернулся с пустыми руками.

– Не дала! – зло сказал Калюжный и бросил к ногам кусок грубой самотканой материи. – Вот все, чем разжился. Надо делать носилки. А коня не дала.

– Ты что, с бабой не мог договориться, – упрекнул его фельдшер Екименков.

– Договорись с ней, попробуй! Сразу чужим стал…

– Ну, не дала, так не дала, – подмигнул Калюжному Кондратий Герасимович. – Или тебе что, в первый раз баба отказала?

В овраге они выбрали подходящие орешины, быстро вырезали палки и закрепили на них кусок холста. Затем постелили шинель. Носилки получились удобными, легкими.

Раненого несли в две смены. Торопились успеть в назначенное место к назначенному времени.

Воронцов успел расспросить Калюжного о хозяйке.

– Так не она хозяйка, – сказал стрелок. – Это ее племянница. Беженка из-под Жиздры. Мы с ней в один день тут появились. Вернее так: она меня из лесу раненого приволокла. На хутор.

– Как ее зовут?

– А будто ты не знаешь, – ответил Калюжный.

Они некоторое время шли молча. Снова побрели протокой. Прежде чем ступить, нужно было осторожно потрогать ногой грунт. Впереди шел Кондратий Герасимович и ощупывал дно березовым шестом.