Сергей Михеенков - Встречный бой штрафников

– Карл! – вдруг раздался голос Пауля. Тот, обернувшись в глубину сарая, окликал одного из стрелков. – Скажи, положа руку на сердце, твоя Берта так сможет?

– Вряд ли, – ответил Пауль. – Разве что встать на четвереньки, когда я об этом попрошу или когда ей самой так захочется.

Раздался смех. Здесь, в сарае, ни раненых, ни убитых еще не было. Двоих убитых они оставили там, в домах, где хозяйничали уже русские, двоих или троих в ДОТе. О мертвых можно уже не думать. Оставить их мертвым. Взвод ушел в сторону сторожки, чтобы занять оборону там, и оттуда поддержать их отход. Но что-то, видать, у них не заладилось, позиции в окрестностях лесной сторожки молчали. Значит, русские опередили их. Или оттеснили в глубину леса. Аккордеон унесли ушедшие к сторожке. Папаша Гейнце приказал не бросать «старика Луи».

– А мне больше нравится, когда женщина сверху, – мечтательно сказал Буллерт. – Когда она тушит свечу…

– Это как?

– Это очень просто, сынок. Особенно для нее. И если ты такое еще ни разу не пробовал с женщиной, то будешь в восторге! Если, конечно, выберешься отсюда и тебе иваны не отстрелят яйца.

– Я уже в восторге. – И спрашивавший глубоко втянул ноздрями воздух, будто пытаясь почувствовать среди иных запахов запах женщины.

– И не пытайся это представить, сынок. Особенно здесь и сейчас, в двух шагах от иванов. Ты только все испортишь.

– Он обнюхивает ее, – сказал один из стрелков и кивнул карабином в сторону своего товарища, который переспрашивал по поводу тушения свечи .

Снова послышался смех. От окон сквозняками стало растягивать по всему пространству сарая табачный дым. Многие, пользуясь внезапной паузой, закурили. Это успокаивало нервы.

Свиньи, подумал Бальк, так говорить о своих женах. Но он знал и другое: иначе выжить в этом аду невозможно. Не партийные же лозунги им произносить здесь и сейчас, в этом выстуженном сарае под прицелом у иванов.

– Ты и вправду ее чувствуешь, сынок? – окликнул стрелка Буллерт.

– Если бы вы не курили… – с той же серьезностью ответил тот.

– Перестань. Она не для тебя. Ты для нее слишком коротышка. Даже если она согласится, ты не сможешь достать до нее, и кому-то из нас придется приподнимать тебя и держать на нужной высоте. Возможно, даже двоим. А это позор не только для вермахта, но и для всего рейха.

Снова раздался дружный смех.

– Я ее взял бы иначе, – сказал стрелок, не отрываясь от окна.

– Ты ее уже берешь. Я знаю, сынок, ты такую красотку не упустишь. Скажи, ты ее уже раздел?

– Почти.

– Я знаю, ты справишься. Но скажи, если она сейчас согласилась только так, как любит Берта, кого бы из нас ты взял в помощники? Любой из нас с удовольствием согласится поддержать тебя в трудную минуту на нужной высоте. Нельзя допустить, чтобы эта славянка почувствовала, что у тебя, настоящего арийца, чего-то не хватает.

– Хорошо, я подумаю.

– Назови, сынок, лучших из нас. Будь справедливым. Не бери пример с папаши Гейнце.

Болтовня Буллерта, похоже, подействовала на солдат ободряюще. Когда помощник адвоката был в ударе, взвод его слушал с тем же восторгом, что и голос Лейл Андерсен. Сегодня, похоже, он пребывал именно в таком приподнятом настроении. Балька иногда коробил грубый солдатский юмор третьего номера. Но лучше было слушать сальности Буллерта, чем стрельбу русских пулеметов.

– Ну вот, – проворчал второй номер и протянул Бальку бинокль, – я так и чувствовал, что наша коллективная мастурбация окажется недолгой. Они подводят пушки. Сейчас начнется…

Нелюбин передвигался вперед в общей цепи и видел всю картину происходящего боя. Вначале оба его взвода, задачей которых было охватить Дебрики с востока и юго-востока, попали под плотный минометный огонь. Кондратий Герасимович сразу погнал взводы вперед, и они оказались на опушке леса, когда минометчики не успели еще как следует пристреляться. Поэтому-то и досталось второму взводу, который двигался во втором эшелоне.

– Эх, Гудилин-мудилин, – морщился старшина Пересвятов, оглядываясь в поле, где густели взрывы мин, – куда же он прет?! Не мог переждать, когда они выдохнутся.

Нелюбин смотрел на гибель взвода младшего лейтенанта Гудилина молча. Ничего сделать уже было нельзя. Артиллеристы двигались немного правее. Их взводный оказался предусмотрительней. Как только ударили минометы, он повернул обе запряжки назад, загнал лошадей с орудийными передками и орудиями в овраг и пока не показывался оттуда. Но вскоре Нелюбин разглядел в снегу две черные точки. Одна тут же полыхнула огнем, и в деревне сразу занялась крыша одного из строений. Именно откуда-то оттуда, из-за крыши этого дома и соседних построек, били минометы. Началась дуэль артиллеристов и немецких минометчиков.