Сергей Михеенков - Встречный бой штрафников

– Так их уже давно собаки растаскали, – сказал Петр Федорович.

В голосе председателя Флягин уловил растерянность и, как человек опытный в таких делах, решил тут же за этот кончик и ухватиться.

– Молчать! – вскинул он руку. – Я спрашиваю Зинаиду Петровну. Как я понял, именно в группе Зинаиды Петровны допущен массовый падеж скота?

– Какой же это массовый падеж, товарищ оперуполномоченный. Ветеринар нам нужен. Вот что. Тогда молочные телята дохнуть не будут. – Зинаида смотрела на него широко распахнутыми глазами, и в них не было страха.

– Подождите, давайте разберемся по порядку. Телята пали. Но трупов их нет. Где же они? – И оперуполномоченный Флягин снова уставился на Зинаиду. На этот раз он осматривал ее всю, с ног до головы. И внимательные доярки, стоявшие поодаль, это сразу заметили и смекнули, зачем приехал к ним на ферму этот человек в хороших сапогах и шинели из темно-синего добротного сукна.

Неужели кто донес? Неужели в деревне завелся доносчик? В горле у Петра Федоровича от этой мысли пересохло. Жили себе, жили, всякую власть терпели… Телят-то Степанята забрали. Вот куда они подевались. И это все на ферме знают. Пришел, поскрипел деревяшкой Дмитрий Иванович Степаненков, сказал: «Не закапывайте, бабы. Я заберу. Мяса тут нет. А булдыжки с капустой до весны варить будем». Погрузил на саночки и увез. Голод не тетка. Каково жилось этой семье, все знали. Петр Федорович вечером, когда стемнело, завез им полмешка пшеницы. Занес в сенцы, сунул в угол, прикрыл какой-то старой ветошью. Дверь из дома отворилась, вышел хозяин. Посмотрел на председателя, на мешок и сразу все понял. «Детям, Митюшка. Детям. Чтобы на наши могилки не плевали». – «Спасибо, Петр Федорович».

А если Флягин пронюхал и про пшеницу…

– А может, Зинаида Петровна, телят вы намеренно?.. Акт о падеже есть, а к нему – ни рогов, ни копыт.

– Да что вы такое говорите! Вон, спросите у кого хотите! Все подтвердят! – И Зинаида так посмотрела на оперуполномоченного, что другой бы на его месте либо обозлился, либо сменил тон.

Флягин уже в открытую любовался ею. Ишь, как разрумянилась, на свежем-то воздухе. Кровь с молоком! Погоди, погоди…

Он составил протокол. Заставил Зинаиду расписаться. А через два часа, выпив в правлении еще несколько рюмок первача, уехал.

Зинаида не находила себе места. Приуныл и Петр Федорович.

– Ничего, доча, ничего, – говорил он ей. – Все образуется. Все пройдет. Никаких улик против нас у него нет. А жилы потянет. Такой человек. Но тут держаться надо. На своем стоять.

Через несколько дней оперуполномоченный Флягин приехал снова. Зашел в правление, ни с кем не здороваясь, прошел в кабинет председателя и сказал ему:

– Собирайся.

Продержал Петра Федоровича до вечера. Снова те же вопросы: оккупация, лес, партизаны, Курсант, казаки… Петр Федорович подписал протокол допроса и вышел на морозный воздух. Возле фонарного столба увидел Гнедого, запряженного в председательские легкие сани с кошевой и дочь, стоявшую под фонарем.

– Ну что, тятя? – спросила она.

– А все то же.

Домой в Прудки они приехали заполночь. Петр Федорович попросил постелить ему на печи. А утром не встал. Заболел.

На ферме к Зинаиде подошла Степанида Ермаченкова и сказала:

– Погубишь ты отца. Да и у нас председателя лучше, чем Петр Федорович, не будет.

– Ты о чем? – насторожилась Зинаида.

– А то ты сама не понимаешь? Флягин этот коршуном на тебя смотрит. Со стороны даже видно. Живет-то он в райцентре, люди говорят, бобылем, без бабы. Слышь, Зинаида?

– Ну и что? У меня муж есть.

– Муж… Муж-то у тебя, Зина, незаконный. Да и у всех у нас мужья есть. Только где они? А детей растить надо. Кормить, одевать. Ты подумай. Курсанту твоему никто не скажет. Ты наш народ знаешь. А я тебе подскажу, что надо сделать, чтобы ничего этот Флягин тебе не оставил…

– Да ну тебя, тетка Степанида, – отмахнулась Зинаида. – Я и думать об этом не хочу. Кто ж я такая тогда буду?

– Ну, гляди. Флягин просто так не отстанет. Затаскает отца. Сживет со свету. Вот увидишь.

Зинаида шла домой, и слезы примерзали к ее щекам. Кому пожаловаться? С кем посоветоваться? Анны Витальевны нет. Саша далеко. А Флягин, вон он, на пороге…

Воронцов понял, что им не удержаться, в тот момент, когда за их спинами замолчала последняя «сорокапятка».

Сразу два танка вышли на линию окопов первого взвода. Один с ходу раздавил пулеметный расчет, качнулся, вминая в мерзлую землю бруствер вместе с «максимом», и повернул в сторону артиллерийских позиций, где, казалось, уже никого не было. Второй начал утюжить окопы взвода старшего сержанта Численко, именно в том месте, где Воронцов в последний раз видел взводного. Но к прорвавшемуся танку с разных сторон метнулись несколько человек и забросали его гранатами. Танк завертелся на месте, разматывая ленту перебитой гусеницы. На его корму летели все новые и новые гранаты.