Андрей Дышев - Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Стиснул зубы, стал обуваться. Потом с трудом встал и заковылял к солдатам.

Латкины уже побежали по тропе, вытягивая за собой цепочку солдат. Оборин дожидался меня.

— Ну что, стало легче? — спросил он.

— Нет, хуже.

Он шел рядом со мной, почти касаясь плечом. Потом взял за локоть, чтобы я мог опереться.

Я остановился.

— Ты чего? — спросил он.

— Иди, я догоню…

Он пожал плечами и молча пошел вниз.

Прошла минута, вторая. Негромкие голоса солдат стихли. Я остался один среди бесконечной теплой ночи. Наконец услышал шаги. Темный силуэт низкой фигуры застыл в трех шагах от меня.

— Это вы, товарищ старший лейтенант?

— Я, Киреев, я…

Солдат подошел ко мне ближе, поднял блеснувшие в свете луны глаза.

— Я хочу вам сказать…

— Ну, говори!

— Если Оборин еще раз…

— Дальше!

— Что «дальше»?! — вдруг крикнул солдат. — Убью я его, вот что будет дальше!

С трудом контролируя себя, я схватил солдата за воротник, туго сжал и потянул к себе.

— Запомни, сука рваная, — прошептал я. — Если не выкинешь из головы эти поганые мысли, то я лично буду разбивать тебе морду в кровь. Каждое утро, ровно в семь ноль-ноль! Ты это накрепко запомни!

Киреев оторвал мою руку от своего ворота, одернул на себе куртку. Я увидел, как он осклабился.

— Чего ж не запомнить, — произнес он. — Конечно, запомню. Конечно… Только вы меня, товарищ старший лейтенант, не пугайте. Я храбрый солдат, и оружие всегда при мне. Вы это тоже накрепко запомните!

Бронетранспортер с выключенными габаритными огнями стоял у самой лестницы кемпинга, заслонив собой вход. Я услышал, как Оборин в сердцах буркнул:

— Принесла же тебя нелегкая…

Я понял, что в роту приехал Петровский.

Комбат сидел в маленькой комнатушке у радиостанции, накинув на плечи бушлат, то ли дремал, то ли читал газету, подперев рукой тяжелый подбородок. Когда мы с Обориным вошли, он исподлобья посмотрел на меня и сразу же перевел взгляд на Пашу.

— Ну что, искатели приключений, где банда?

Оборин, будто не услышав вопроса, поставил в угол автомат, стянул с себя безрукавку, сел на топчан, вытянув ноги, и закрыл глаза.

Не меняя позы, комбат негромко прорычал:

— Я не слышу доклада, Оборин! — И снова быстрый взгляд на меня.

— Банда Джамала ликвидировала сама себя. Так что нашего вмешательства не потребовалось, — ответил Оборин.

Комбат минуту молчал, постукивая карандашом по столу. Потом изо всей силы громыхнул по нему кулаком.

— Когда кончится вся эта поебень?! Когда разведрота станет заниматься боевой работой, я спрашиваю?! Когда ты перестанешь корчить из себя миролюбца??

Он поднялся из-за стола, стал ходить по комнате, тиская шею.

— Где этот юный полководец, черт побери?.. Ну, этот… Железко?

— Если ты не сменишь свой тон, — спокойно сказал Оборин, — разговор наш закончится.

— Видал, как с комбатом разговаривает? — процедил Петровский, кивая мне. — Тон ему мой не нравится! А мне не нравится, что здесь сюсюкают с врагами, в жопу Джамала целуют, а я должен оправдываться перед начальством, почему в третьей роте нет результатов… Кто тебе разрешил вести переговоры с главарем бандформирования, Оборин? Кто дал тебе право за спиной Советской страны заводить дружбу с предателями и убийцами?

«Откуда он об этом узнал?!» — пронеслось в моей голове.

— Это мы убийцы, Петровский, — глухо ответил Оборин. — Мы…

У меня даже в глазах потемнело. Лучше бы Паша молчал.

— Что?!! — взревел комбат. — Ты что несешь, бля?!! Ты отдаешь себе отчет?!!

Не знаю, чем бы это кончилось, если бы в комнате не объявился Железко.

— Вызывали, товарищ майор? — радостно поинтересовался он.

— Ответь мне, Железко, какого черта ты доложил о банде дежурному по дивизии? — спросил Петровский, барабаня пальцами по столу. — Кто тебя тянул за язык? Понятно, мне позвонил, но туда зачем? Ты понимаешь, что мотострелковый полк на ноги поднят!

Железко растерялся, щеки его зарделись, и, заикаясь, он ответил:

— Но я ведь не знал, что у них случилось…

— Ну вот, — комбат развел руками, — святая наивность! Он не знал! Что ты передал ему, Оборин?

— Со мной на связь выходил не командир роты, а сержант Сафаров, — поторопился сказать Железко. — Он сообщил, что рота следит за группой Джамала, я так и в журнале записал… А потом Сафаров сказал, что следующий сеанс связи — через двадцать минут. Но капитан Оборин на связь не вышел и на мой позывной не отвечал. Тогда я решил доложить об этом оперативному дежурному.