Ольга Перовская - Джан — глаза героя

Иван Захарович не без труда овладел новым станком. А с тех пор уже дважды повышал установленные нормы.

— А вы помните, как вас привезла к нам жена? Вы тогда, попервоначалу, тоже малость хандрили? А я сразу вас понял. И, помните, сказал: «Это все-таки производство, коллектив! А что дома сидеть — без товарищей и без дела?» Правильно? Так ведь? По-моему вышло? Человек вы, как и я, шибко артельный.

Покончив с обедом, они аккуратно сложили кастрюльку и термос в белую салфетку.

— Каждый день приходят за мною. Обед ровно в полдень приносят. В общежитие ни за что не согласны меня отпустить. «Скучно нам, — говорят, — без вас будет, папаша»… Вот люди!.. — улыбаясь рассказывал мастер. — Ну, и я сам об них обмираю. По две ставки теперь вырабатываю. Дочке новую шубку справили…

Перерыв кончился. Все рабочие снова сошлись у станков.

Обсудив, кто теперь будет вести работу Семена Гавриловича, товарищи с сожалением проводили его до чугунных ворот своей пышной дачи. Сегодня он ничего не успел им рассказать о событиях во всем мире.

— Как-нибудь забегу к вам в общежитие, вечерком, после работы. До свидания, товарищи! Не забудьте же послушать по радио концерт нашего Леонида, — отвечал на их дружеские пожелания Сердюков.

Джан приветливо улыбался и помахивал пышным хвостом. Они зашагали на станцию.

На платформе было шумно и тесно. Джан провел хозяина сквозь толпу к голове поезда. Там они уселись на скамейке. Но, как всегда, когда собираешься чего-нибудь долго ждать, поезд появился неожиданно скоро.

Все засуетились. У переднего вагона столпилось много народа. Присутствие Джана сдерживало напор. Его старались обойти стороной.

Пес дал хозяину войти первым.

Поезд тронулся.

Семен Гаврилович, непривычно рассеянный весь этот день, вдруг почувствовал, что Джана с ним нет. Он стал искать, заметался. Натыкался везде на стоявших стеною людей… И, в смятении и ужасе, шаря руками и приседая, нащупал внизу на пороге голову Джана.

Пес, пропустив вперед хозяина, вскочил на ходу, но соскользнул и застрял между поездом и платформой, вися на передних лапах.

Грузное тело тянуло собаку вниз. Поезд набирал скорость. Внизу сверкали белые рельсы. Джан напрягал силы. Задние лапы его, поджимаясь, скользили, царапали когтями низ вагона. Сбруйка давила грудь, перетягивала мускулы на плечах, под мышками…

Джан уже падал, когда руки хозяина, случайно наткнувшись, обхватили его шею. Он успел все же лизнуть эти руки…

— По-мо-ги-и-те!!! — не своим голосом, отчаянно закричал Семен Гаврилович. Обеими руками он вцепился в густую шерсть собаки, упал возле порога на колени и потянул, что было мочи, Джана к себе…

Плотная толпа пассажиров теснилась, оглядывалась… Публика, видимо, опасалась разинутой, вспененной пасти собаки… Джан изнемогал…

— Да помогите же, помогите! — твердил, задыхаясь, Семен Гаврилович.

Поезд шел уже полным ходом. В вагоне заволновались. Множество голов повысовывалось из окон: «Поводырь! Собака-поводырь падает!» — вскрикивали испуганные пассажиры.

— Да помогите же вы, трусы несчастные!! — зазвенели вдруг по вагону детские голоса. — Не видите, что ли! Джан погибает!

Алеша, буравя руками и головой толпу, спешил на помощь. За ним пробиралось еще несколько ребят из детского дома.

— Держите его, дядя Сеня, покрепче!.. Тяните к себе!

Ручка тормоза сорвана. Но поезд и так уже замедлил ход. Снова платформа. Остановка. Но теперь Джана могло затереть между поездом и платформой…

К счастью, вместе с ребятами, спасать Джана кинулись люди с встречной платформы.

Собаку вытянули на асфальт. Семена Гавриловича тоже подняли с колен и вывели на платформу.

Это была не их остановка.

Но все равно.

Взволнованные ребята тоже высыпали за ними.

Джан весь трясся от перенапряжения. Он не мог стоять и сразу же лег. Из его левой задней лапы, на которой с мясом был вырван коготь, обильно струилась кровь.

Семен Гаврилович рассек себе лоб о косяк и, утираясь платком, размазывал, к ужасу ребят, кровь по всему лицу.

— Кровь! У дяди Сени! И у Джана…

Ребята сбегали в аптеку и, кружась, словно пчелы, вокруг пострадавших, двинулись с ними по улице.

В таком виде столкнулась эта печальная процессия с неунывающим инженером Силикатного завода.

Он выслушал рассказанную хором (как он выразился) «кровавую драму», похвалил ребят, пожурил Семена Гавриловича, погладил повеселевшего Джана и потащил всех в ближайший ларек с пивом и водами «зализывать раны».