Петр Лебеденко - Шхуна «Мальва»

«Ловко, черт! — похвалил про себя Глыба. — Видать, не одну ракушку отодрал от своего сиденья, пока научился...

Он медленно пошел на корму, пристукивая деревяшкой. Поравнявшись с Люмке, Глыба на минуту остановился и торжественно произнес:

— Видал, господин немец? Видал, как надо делать?

Ефрейтор безразличным взглядом окинул Глыбу и ничего не ответил.

Сети выбирали специально установленным на корме деревянным воротом, так называемой вымбовкой. С каждой минутой вращать ворот становилось все труднее и труднее: улов, видно, был неплохой. Теперь уже ефрейтор жадными глазами смотрел за корму, и с его губ срывалось одно и то же слово:

— Шнель! Шнель!

От нетерпения он смешно притопывал, пальцы его рук бегали по форменным пуговицам зеленой шинели, а голова то вытягивалась за борт, то снова пряталась в поднятый воротник.

— Шнель, шнель! — забыв обо всем на свете, твердил немец...

На берег возвращались с богатым уловом. Люмке не мог оторвать взгляда от громадных сазанов, трехпудовых сомов, устало зевающих лещей и судаков, Он уже заранее готовился к тому, что и Штиммер, и, возможно, сам комендант полковник фон Зиммер будут пожимать ему, ефрейтору Фрицу Люмке, руку и благодарить за хорошую службу. И как только шхуна пришвартовалась к причалу, Люмке немедленно отправился в комендатуру, передав через Нину шкиперу: ни одной рыбы никто не должен брать без разрешение господина Штиммера.

Но не успел он скрыться, как Глыба подошел к Шорохову и сказал:

— Немцы дадут нам только жабры, Андрей Ильич. Может, рыбных пузырей еще подкинут.

Ответа Шорохова ожидали и Саша, и Юра, и Нина. У каждого из них были родственники и друзья, почти все они голодали. Шорохов это понимал, но ему хотелось, чтобы Штиммер по-настоящему остался доволен командой. Отдать на первый раз всю рыбу, а уж потом попросить для команды. В то же время шкипер был больше чем уверен, что помощник коменданта, кроме пары рыбешек на уху, ничего не даст.

Андрей Ильич посмотрел на команду и спросил у Глыбы:

— Ты можешь спрятать десяток лещей, не уходя со шхуны?

Глыба засмеялся:

— Не уходя со шхуны, я спрячу десяток фрицев, Андрей Ильич.

— Ну, давай Глыба. Только десяток...

Как-то по-особенному лукаво шевельнув усами, Шорохов спустился в каюту.

— Вентерь мой, Сашка! — сразу засуетился рыбак. — Юрка, груз! Нина, веревки!

Он спрыгнул в трюм, и через мгновение оттуда на палубу полетела рыба. Саша бросал ее в круглую конусообразную сеть, Юра в это время привязывал к вентерю тяжелые камни, а Нина между ячейками вокруг сети продевала веревку.

Выбросив на палубу около сотни лещей, сазанов, судаков, Глыба вылез из трюма. С помощью Саши и Юры он, затянув верх вентеря наглухо, опустил его за борт. Юра спустился в шлюпку и привязал конец веревки к подводной части руля.

— Как в аптеке! — довольно потирал руки Глыба. — Я ж говорил Штиммеру: рыбка плавает по дну. Вот она и плавает по дну. Нина, пройдись по палубе шваброй, смой чешуйку.

Через некоторое время на палубу поднялся шкипер. Он подошел к Глыбе и спросил:

— Сколько взял, Иван? Только говорить правду.

— Одиннадцать штук, — не сморгнув глазом, соврал Глыба. — Нам всем по две рыбины, а вам, Андрей Ильич, три. А насчет того, чтобы правду говорить, так вы же сами знаете: врать я не мастер.

— Сомов не трогал?

— Разве ж можно сомов?! Наш надзиратель, наверно, и имена им уже присвоил: сом-Фриц, сом-Ганс и сом-Адольф. Считанные они у него... А вон и они пожаловали за своими сомами!

Штиммер приехал с целой свитой. Заглядывая в трюм, немцы громко выражали свое удовольствие, не обращая никакого внимания на команду. Люмке чувствовал себя настоящим именинником. Он бегал вокруг Штиммера, быстро-быстро что-то лопотал, размахивая руками.

Наконец Штиммер подошел к Шорохову, спокойно стоявшему у борта шхуны.

— Риба не отшень есть много, — сказал он. — Надо больше.

— Это хороший улов, господин лейтенант, — ответил шкипер. — Мы сделали все, что могли.

— Ну, нитшего, нитшего. — Штиммер вытащил из кармана сигареты и милостиво угостил Шорохова. — Другой раз поймайт больше. Эй, Глиб-рибачок! Подходить сюда!

Глыба медленно, громко стуча деревянной ногой по палубе, подошел.

— Курить? — спросил Штиммер, протягивая ему сигару.

— Спасибо, господин немец. Мы табачок. Наш, русский.