Виктор Поротников - Русь против Орды. Крах монгольского Ига

Возле чуть приоткрытой двери стояла Марьяна, увлеченная происходящим в светлице действом. Услышав сзади шорох и увидев Тимофея, Марьяна вспыхнула и, объятая сильнейшим смущением, упорхнула прочь.

Терзаемый мучительной догадкой, Тимофей осторожно заглянул в комнату челядинок и увидел в углу на постели два обнаженных тела, слившихся воедино и содрогающихся в неровном ритме жадного совокупления. Это были Якушка и Аграфена Стефановна. Рядом на полу лежали в беспорядке их дорогие одежды.

Плотно притворив дверь, Тимофей удалился.

В тот же день у Тимофея состоялся серьезный разговор с Марьяной, которую он попросил держать в тайне от отца и сестры то, что она увидела в комнате служанок.

«Матушка твоя выпила изрядно вина, поэтому утратила стыд и благоразумие, – сказал Тимофей. – Протрезвев, она, конечно же, раскается в содеянном. Вот почему Церковь запрещает излишнее употребление хмельного питья».

Однако, и протрезвев, Аграфена Стефановна не обрела былого благоразумия. С того дня она стала выискивать любые способы, чтобы вновь и вновь где-нибудь увидеться с Якушкой Шачебальцевым. Это продолжалось уже больше месяца и не являлось тайной для Тимофея, Марьяны и челядинок Аграфены Стефановны… Только Ермолай Савелич покуда ни о чем не догадывался.

Между тем апрель закончился и наступил май.

Послы Ивана Васильевича добирались до Великих Лук более прямой дорогой через Звенигород, Волок Ламский и Ржеву. Однако из-за задержек в пути посланцы великого князя потратили на дорогу целых десять дней. Тимофей в свое время покрыл это расстояние за шесть дней, хотя скакал в Великие Луки окольным путем.

Приняв послание от старшего брата, мятежные князья целый день судили и рядили вместе со своими боярами, какой ответ отправить в Москву. Не все из приближенных Бориса Волоцкого и Андрея Большого были настроены непримиримо к московскому князю. Поэтому совещание в тереме наместника затянулось до сумерек.

Отголоски яростных споров, происходивших на совете, докатились и до покосившегося жилища боярина Гомзы, который и в кругу семьи продолжал возмущаться тупым упрямством своего князя.

– Борис Васильевич готов траву жрать, не желая уступать ни в чем великому князю! – сидя за ужином, недовольно молвил Харитон Осипович. – Иван Васильевич пока еще проявляет терпение, желая миром договориться с младшими братьями. А князь наш, недоумок, принимает миролюбие Ивана Васильевича за робость и нерешительность. Еще и Андрея Большого с толку сбивает!

Переполняемый досадой от того, что его мнение не возобладало на совете, Харитон Осипович в сердцах швырнул на стол деревянную ложку, которой он размешивал овсяную кашу в своей тарелке.

Супруга Харитона Осиповича, желая отвлечь мужа от тягостных дум, сказала ему, что вместе с послами из Москвы в Великие Луки опять приехал Тимофей Оплетин.

– Он привез послание от своих родственников, которые письменно подтверждают его родословную и наличие у него вотчинных владений, – промолвила боярыня. – Родственники Тимофея не прочь сочетать его браком с нашей дочерью, ежели подтвердится и ее боярское происхождение.

– Где это письмо? – встрепенулся Харитон Осипович. – Почто сразу мне о нем не поведали! Где оно?

– Свет мой, ты же весь день важными делами был занят, – проговорила боярыня, протянув мужу небольшой бумажный свиток. – Тебя и дома-то не было почти с самого утра. Тимофей был у нас, долго сидел, тебя ожидаючи, но так и не дождался. Письмо оставил и ушел. Он на постоялом дворе остановился вместе с московским посольством.

– А завтра неужели не придет? – пробормотал Харитон Осипович, разворачивая свиток.

– Придет, конечно, – улыбнулась боярыня. – У него же зазноба тут живет!

При этих словах матери находившаяся за столом Ульяна покраснела до корней волос и опустила очи.

Тимофея, пришедшего на другой день, Харитон Осипович встретил с распростертыми объятиями. Уединившись с ним в своей светелке, Харитон Осипович завел речь о приданом Ульяны и о формальностях, которые следовало соблюсти при заключении помолвки. Кому-то из родственников Тимофея по мужской линии надлежало встретиться с родителями Ульяны, чтобы обговорить все условия предварительного брачного договора. Поскольку Великие Луки совершенно не годились для этой цели из-за скученности и множества неудобств, поэтому Харитон Осипович предложил устроить помолвку в Торжке, где у него имелись родичи по линии жены.