Макс Ронге - Разведка и контрразведка

Какая бывала у нас радость, когда мы перехватывали один за другим незашифрованные приказы! Еще большая радость была у нас, когда шифр прерывался отдельными незашифрованными словами. Мои специализированные дешифровщики с энтузиазмом бросались разгадывать эти загадки. Иногда расшифровка удавалась путем догадок, а иногда при помощи прямых запросов по радио, во время радиопередачи. Все это требовало, понятно, громадных усилий.

Надо было одновременно знать подразделения армии противника и имена высших командиров, чтобы таким образом с пользой выяснить, от кого идет та или иная радиотелеграмма и кому она направлена. Таким, образом, события развивались, а наша разведка находилась еще в периоде созревания; 3-я армия была отброшена при Злочове, вторично она потерпела неудачу, несмотря на помощь 2-й армии, стянутой с балканского фронта; 4-я армия после победы при Комарове вернулась по направлению к Львову, чтобы помочь двум другим армиям в борьбе с надвигающейся с востока русской лавиной.

В это время результаты нашего радиоподслушивания были взяты под сомнение: были выдвинуты опасения, что русские посылают по радио заведомо ложные приказы, чтобы ввести нас в заблуждение. Только с большим трудом удалось восстановить доверие к правильности нашей работы в области радиоподслушивания.

10 сентября во время сражения под Львовом создалось критическое положение. Русским не удалось разбить наше северное крыло; южное же крыло, во главе с начальником генштаба фон Конрадом, двигалось к Львову. В это время мы получили секретные сведения о том, что русские войска двигаются по направлению к пустому пространству, образовавшемуся возле 1-й армии. Мы сначала этим слухам не верили, но никогда не обманывавшее радиоподслушивание подтвердило это сведение, и нам удалось выяснить, что 5-й и 17-й корпуса разбитой при Комарове 5-й армии вернулись обратно и вторглись во фланг 1-й армии. Так как резервов для обеспечения тыла нашего фронта у нас не было, то пришлось принять решение об отступлении.

К этому времени осведомительному отделу удалось узнать состав 12 корпусов четырех армий противника, находившихся перед нашим фронтом, а также девяти резервных дивизий.

Расположение сил во вражеском лагере нам удалось узнать, преодолев большие трудности, но, и получив нужные сведения, у нас никогда не было уверенности в точности полученных данных. В данном случае нас смущал тот факт, что ген. Эверт, получивший 26 августа командование 4-й армией вместо барона Зальца, потерпевшего поражение при Краснике, стал подписывать телеграммы как командующий в Краснике лишь в конце сентября. Нам осталось неизвестным, что уже в начале сентября 4-я армия, получив подкрепление, была разделена, и ее западное крыло образовало 1-ю армию, которая по первоначальному плану должна, была совместно с новой 10-й варшавской армией ударить против Германии. Мы полагали, что между Днестром и Бугом расположена 7-я армия под начальством Никитина, тогда как там сосредоточились пехотная бригада, казачья дивизия и запасная дивизия, создавшие так называемый «Днестровский отряд». Только позднее нам удалось это выяснить благодаря радиоподслушиванию.

Распространено мнение, что во время первоначального этапа войны наш разведывательный аппарат доказал свою несостоятельность. На это мы вправе возразить, что и русские в это наиболее тяжелое для разведки время успели не больше нашего, а ведь не надо забывать, что русская разведка имела уже до войны богатые средства и опирались на русофильские слои нашего населения. И. К. Цихович («Стратегические очерки мировой войны 1914–1918 гг.») указывает, что в русской ставке еще 24 августа рассчитывали на то, что наши войска расположены на линии Краков — Перемышль, и жаловались на недостаток в сведениях, поступавших из этой области и из района левого побережья Вислы. Ген. Данилов («Россия в мировой войне», статья VII) подтверждает, что о положении в восточной Галиции русские ничего не знали вплоть до боев 26 августа.

Что касается работы нашего разведывательного аппарата, то в этом отношении можно сделать только одно заключение, а именно: даваемые нами сведения были близки к истине, но не всегда аппарат мот доказать их достоверность и, таким образом, с успехом бороться с недоверием к нашим сведениям, господствовавшим у командования.

12 сентября 1914 г. верховное командование снова переехало в Новый Сандец, где осведомительному отделению было предоставлено тесное помещение школы.