Павел Автомонов - Каштаны на память

Серьезные и задумчивые, расходились бойцы. Как-то не укладывалось в голове то, о чем говорил полковник Шаблий: неужели с того берега могут напасть?!

Не спешил в казарму и Оленев, которому нужно отдохнуть, и Стоколос, который ожидал, пока освободится отец, чтобы хоть немного побыть с ним. Он ожидал его, стоя у канцелярии. Шаблий вскоре подошел к сыну и сказал:

— Пойдем к речке. У меня целый час свободен.

— А потом?

— На аэродром. К вечеру нужно быть в Киеве.

— Как Полина Ивановна? Лида? — спросил Андрей.

— Как и писали тебе. Лида рада, что закончила пятый класс, а Полина Ивановна приняла последний экзамен по литературе у десятиклассников. А как ты? Возмужал, вытянулся, — сказал Шаблий, приглядываясь к парню.

— Это так кажется, потому что виделись последний раз давненько, — Андрей вдруг притворно весело засмеялся. — А все-таки возмужал!

— Что же тут смешного? — удивился Шаблий.

— А разве вам капитан Тулин не рассказывал?

— А что случилось?

Андрей поспешил сменить тему разговора:

— И я, и тетя Софья ждали, что приедете на мои проводы в армию.

— Виноват. Я так занят границей, что и вверх некогда взглянуть, — извинился Шаблий.

— А тетя Софья все смотрит на наше семейное фото и разговаривает то с вами, то с Полиной Ивановной, то с Лидой, будто вы все перед ее глазами.

— Старенькая уже.

— У вас необыкновенная тетя. Она большой художник. Как стены, печь разукрасила! — увлеченно сказал Андрей.

— Верно. Хата у нее как цветок, что вобрал все цвета людской радости. Да и с улицы тоже: цветет бузина, жасмин, шиповник, розы, георгины, флоксы, астры, — вспоминал задумчиво Шаблий. — Тебя хвалила. Еще бы! Заработал столько хлеба, арбузов, которые она очень любит.

— Не жалею, что летом пошел в поле. Узнал целый мир от зернышка и колоска до звезд. Мы ведь работали и по ночам. А зимой я подменил радиста на радиоузле. Тоже интересно! Радиоузел был штабом для парней, которые жили в селе и в заводском поселке. Мы даже «Разлом» Лавренева поставили на сцене. Идея зародилась у нас на радиоузле, — горячо рассказывал Андрей.

— Я рад, что тебе понравилось наше село. Хорошо, что радио заинтересовался. Оно нам сейчас вот как… — провел он пальцем по шее. — Тулин пошлет тебя учиться на радиста.

— Работать на том ящике, что стоит в канцелярии, я и без учебы могу. Главное — знать принципиальную схему.

Андрею показалось, что отец не обратил внимания на эти слова. И не потому, что они были хвастливыми. Семен Кондратьевич смотрел куда-то за реку, где расположилось румынское село, и думал о чем-то своем. Потом окинул взглядом наш берег.

Только за последний месяц бойцы и местные жители построили на заставе шесть блокгаузов и огневых точек. А в полосе двух километров, что охраняет отряд, семьдесят блокгаузов. Это хорошо… Поставить бы еще доты, заминировать обочины дорог. Минированием бредит и заместитель начальника заставы лейтенант Василий Рябчиков, известный своей находчивостью и изобретательством. Он изготавливает мины из консервных банок, начиняет тротилом ведра, снаряжая их взрывчаткой собственной конструкции. С десяток таких мин уже было поставлено возле самой границы. На одной из «консервных банок» конструкции Василия Рябчикова подорвалась… корова из соседнего села. Об этом «чрезвычайном происшествии» узнало командование пограничного округа. Лейтенанту Рябчикову да и капитану Тулину, который разрешил ставить «мины», грозили неприятности. Но вмешался полковник Шаблий и сказал, что конфликт этот должны мирно разрешить застава и хозяин коровы.

Рябчиков и Тулин заплатили деньги за корову ее владельцу, а повар Сокольников забрал ее на гуляш и котлеты. Еще и сегодня Семен Кондратьевич ел жареную говядину.

Шаблия радовало, что ни неугомонный Рябчиков, ни хладнокровный Тулин не очень переживают, получив нагоняй. Им некогда думать о неприятностях, потому как действительно нужно ставить мины против возможного врага и его нападения и строить не только блокгаузы и ходы сообщения, но и дзоты, а то и доты. Шаблий уже выхлопотал наряд на арматуру и бетон.

— Расскажи, Андрей, как тебя провожали в армию? — попросил Шаблий, обняв парня за плечи.

— Хорошо провожали. С музыкой. В моряки и в пограничники провожают шумно. А дядька Филипп еще и напутственное слово сказал.

— Вижу, немало у тебя впечатлений осталось, — сказал полковник.

— Особенно от сабли знатного турка, которого положил ваш пращур. Везет вашему роду на сабли. Вам подарили саблю за бои с бандитами, а в сундуке бабуси Софьи лежит еще одна, цены ей нет: вся в драгоценностях. Даже бриллианты и рубины на ней. А главное — память о героическом прошлом вашего шаблиевского рода. И не от слова ли «сабля» ваша фамилия?