Федор Орлов - Месть «Голубой двойки»

…Вскоре мы узнали, что наша ростовская бригада должна участвовать в первомайском воздушном параде в Москве. Все дни были заняты подготовкой к этому ответственному заданию. 28 апреля бригада перелетела в Воронеж. Оставшиеся два дня ушли на окончательное уточнение расчетов, всех деталей полета. Наши корабли должны появиться над Красной площадью в 10 часов 50 минут. До этого перед мавзолеем Ленина торжественным маршем пройдут пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы и танкисты.

…Утро Первого мая 1936 года, как по заказу, было ясным, солнечным. На аэродроме — сплошной гул моторов. Одни самолеты, взлетают, другие выруливают, третьи дожидаются очереди. Наш экипаж также готов к взлету. Николай Францевич, как и все мы, следит за сигналом ведущего. Вот и сигнал. Командир опускает очки на глаза, правой рукой прижимает штурвал к себе, левой увеличивает число оборотов моторов, и самолет начинает разбег. Отрываемся мы одновременно с нашим ведущим — Сергеем Андреевичем Новиковым. Проходит несколько часов, и взгляду открывается Москва. Корабли смыкаются плотным строем, они видны и справа, и слева, оглядываюсь назад — нет им конца. Каждый экипаж строго выдерживает интервал. Нервы у всех напряжены до предела. Внизу столица, Красная площадь, откуда за нами наблюдают миллионы, глаз.

— Сердце наполняется гордостью. Хочется от радости громко запеть. Вдруг к горлу подкатывает твердый ком, глаза становятся влажными. В какой-то короткий миг я вновь вижу себя босоногим мальчишкой-пастушонком, вспоминаю тяжелое голодное детство. Как я мечтал тогда стать летчиком… И вот мечта обрела крылья, я веду тяжелый четырехмоторный корабль над Москвой, над Кремлем. Я — пилот страны Советов! Как хочется посмотреть вниз, хотя бы взглядом поблагодарить тех, кто стоит сейчас на трибунах, за то, что сотни таких же оборванных, голодных мальчишек, как я, смогли стать настоящими людьми.

…Миша Скорынин записывает в бортжурнале время прохождения над Красной площадью — 10 часов 55 минут. Не меняя курса, мы идем обратно на Воронеж.

Вечером в Воронеже для нас был устроен праздничный ужин. У всех чувствовалось приподнятое настроение, за столами ни на минуту не умолкали смех и шутки. Летчики, штурманы, борттехники — все сгруппировались как-то стихийно по эскадрильям. «Это и есть наша боевая семья», — думал я, наблюдая за ставшими мне близкими и родными лицами товарищей. Вот невозмутимый Сушин, родом из города Шуи Ивановской области, до авиации работавший в цирке, дальше — мой добрый и строгий учитель Николай Гастелло, тут же рядом старый холостяк Федя Алексеев, остряк и балагур Костя Иванов, бывший молотобоец Коваль, недавние мои однокашники по летной школе Георгий Плешаков, Митя Кондаков, Саша Трутнев, Аркадий Разин, Вася Сомов, Сережа Дрешин и многие другие. Тосты произносились один за другим: за Коммунистическую партию, за Советское правительство, за Родину, за авиацию и летчиков… Расходились поздно, завтрашний день был выходным. Последний тост предложил Николай Гастелло: за дружбу народов — за русских, белорусов, украинцев, грузин, чуваш, представителями которых мы были сами, за то, что если придет время драться с врагом, не щадя себя, стоять всем за одного и каждому — за всех.

Мы хорошо понимали: время это не заставит себя долго ждать. Слишком много было у Советской власти врагов. Каждый из нас твердо знал, что рано или поздно нам придется с ними столкнуться лицом к лицу в жестоком и смертном бою. И мы готовились к этому.

Я по прежнему летал в экипаже Гастелло. Некоторое время мы находились под Воронежем, потом перелетели в лагерь под станицей Крымская, но постоянной нашей базой оставался Ростов. Время, казалось, бежит слишком быстро: его всегда не хватало. Командирская учеба, полеты и днем и ночью, упражнения по воздушной стрельбе и бомбометанию, парашютные прыжки, работа на материальной части, общественные дела — словом, каждая минута была на счету. Много раз участвовали в летно-тактических учениях, которые обычно проходили ночью, выбрасывали в каком-либо «заданном районе» массовый воздушный десант. Нередко находились в воздухе по восемь-десять часов в сутки.

Наши машины — воздушные корабли ТБ-3 конструктора А. Н. Туполева, экипаж которых состоял из восьми человек, — в тот период представляли собой последнее достижение авиационной техники и перед другими самолетами подобного класса имели преимущество в скорости, продолжительности полета и бомбовой нагрузке. Но они требовали от летчика знаний, навыков, умения управлять. И в том, что я за кратчайший срок был подготовлен для полетов в сложных метеорологических условиях, хорошо водил корабль ночью и в облаках, была большая заслуга моего учителя и командира Николая Гастелло. В нем превосходно сочетались такие главные качества любого командира, как умение доверять и требовать, быть для подчиненного и начальником и другом.