Александр Родимцев - Машенька из Мышеловки

— Как же вы, товарищ генерал… Вам нельзя здесь находиться, ведь вы руководите боем.

— Спасибо за напоминание, Миша. Я должен видеть, как идет бой.

Он очень смутился:

— Простите…

Возвращаясь на свой наблюдательный пункт, я видел, как Маша и Миша снова вошли в дымящийся квартал.

В тот день у них было много работы, и такой работы, которая не ждет, ибо каждая минута промедления — они постоянно помнили об этом — измерялась кровью солдат.

26 января 1943 года, после напряженной и кровопролитной борьбы, гвардейцы нашей дивизии, находившиеся на переднем крае в районе поселка Красный Октябрь, увидели, что с высотки навстречу спускаются советские танки. Высоко неся свое боевое знамя, воины бросились к танкам, и капитан Гущин первый обнял танкиста.

Эта незабываемая встреча означала, что сотни тысяч солдат и офицеров врага отныне были полностью окружены в руинах волжской твердыни.

Однако и окруженный, противник не думал сдаваться. Гитлеровские генералы надеялись, что им удастся вырваться из «котла».

Теперь перед воинами, которые так долго и упорно сражались за город у Волги, была поставлена задача — добить окруженную фашистскую группировку.

Бои разгорелись с новой силой и велись буквально за каждый квадратный метр земли.

Еще раньше, в конце декабря, наши соседи — войска 39-й гвардейской дивизии — выбили фашистов из цехов завода «Красный Октябрь». В одном из этих разрушенных цехов был создан полевой лазарет, куда санитары доставляли раненых. Вблизи завода, в развалинах, еще удерживались гитлеровцы и зачастую открывали пулеметный огонь по цехам, но этот район наши бойцы уже считали тылом: здесь можно было ходить в полный рост.

После встречи в бою в конце сентября я долго не видел ни Мишу Кравченко, ни Машеньку из Мышеловки. Из донесений я знал, что они по-прежнему в дивизии и что командир полка дважды представлял их обоих к наградам.

За два дня до уничтожения окруженной вражеской группировки, когда над истерзанным городом прогремел последний выстрел, случайно я встретил Машеньку и Мишу в поселке Красный Октябрь.

Был вечер. В городе по-прежнему слышались громы орудий, и над Мамаевым курганом, изрытым снарядами и пропитанным кровью, висело тяжелое облако дыма. Там, на западном склоне, снова шел ожесточенный бой, но каждый наш воин помнил, что это были последние судороги фашистской армии. Она еще сопротивлялась. Бессмысленно гибли тысячи немецких солдат. Горели их танки; падали, зарываясь в землю, их самолеты; взлетали на воздух от огня прямой наводкой их дзоты и отлично построенные блиндажи. Дивизии захватчиков таяли с каждым часом, и в самом воздухе, насыщенном запахами горелого железа, порохового дыма и крови, уже угадывалась наша победа.

В этом многострадальном городе, где воины месяцами жили среди развалин, спали в подвалах, на щебне, на снегу, многим из них, конечно, было не до бритвы, не до иголки и утюга. А я всегда ценил в солдате подтянутость и аккуратность — проверенный признак внутренней дисциплины. И мне приятно было встретить двух солдат, которые, казалось, только что возвратились с парада.

Машенька и Миша Кравченко были одеты в новенькие шинели и ушанки, на ногах — добротные да еще начищенные сапоги.

Минутой позже, разговаривая с ними и присмотревшись, я заметил на их шинелях множество штопок, но сделаны эти штопки были так искусно, сукно разглажено так старательно, что с первого взгляда — ни дать ни взять, новая шинель.

Конечно же, это Машенька в свободный ночной час, где-то в уцелевшем подвале занималась их фронтовой одеждой. Но и выглядели оба свежими, радостными, будто и не были долгие месяцы в боях.

Они тоже обрадовались встрече, и, когда я спросил, куда они спешат, Кравченко встал по стойке «смирно» и доложил:

— Выполняем приказ старшего начальника. Направляемся в цех завода «Красный Октябрь», чтобы осмотреть раненых. Ночью предстоит эвакуация их за Волгу, и мы должны отобрать первую группу.

— Вид у вас молодецкий, товарищи, — сказал я им и заметил, как радостно просветлело лицо Машеньки. — Дня через два-три, когда мы разобьем окруженного врага, поставлю я вас перед строем и скажу солдатам: вот пример…

— Мы в своей санитарной роте уже совещались об этом, — сказала Машенька. — Решили, что сразу же после того, как уничтожим в городе врага, все шинели, гимнастерки, шаровары, белье — в дезинфекцию и в ремонт. Через день, через два наша гвардия будет выглядеть как на параде!