Михаил Лыньков - Незабываемые дни

— Вам выпало счастье выслушать речь самого господина Кубе, одного из ближайших соратников великого фюрера. Помните об этой минуте, как об исторической дате в вашей жизни, с сегодняшнего дня вы присоединяетесь к активному сознательному участию в государственной жизни великой Германии, которая осчастливила весь народ Европы новой судьбой, новой жизнью, новым порядком.

В речи советника было еще много высокопарных слов и фраз. Тут встречалось и «на вас смотрит вся Европа», и «на вас смотрят все народы мира», и «сам бог нам сочувствует и наделил фюрера мудростью и предвидением». Не хватало только обыкновенных слов о действительном положении на транспорте, о безотлагательно необходимых мероприятиях по ремонту путей, паровозов, вагонов. И когда из задних рядов послышался довольно робкий вопрос про какие-то костыли, советник департамента словно упал с неба.

— Кто вы такой? — спросил он строго.

— Дорожный мастер… — отрапортовал по всем правилам проворный, но, видимо, не очень сообразительный служака.

— О чем вы спрашиваете?

— О том, уважаемый господин советник, что у нас подчас нет обыкновенных костылей, чтобы укрепить рельсы. А рельсы часто портятся из-за этих самых… партизан.

— Ну, вы, кажется, чересчур впадаете в панику. И вообще вы рассуждаете не совсем с государственной точки зрения. Что означает какой-нибудь костыль в сравнении с историческим ходом событий? В конце концов мы найдем эти костыли. И при чем тут партизаны? В большинстве случаев эти партизаны являются не более, не менее, как плодом болезненной фантазии, — это в лучшем случае, а в худшем — результатом обыкновенного перепуга, трусости. Шире глядите на свет, прислушивайтесь к событиям на фронте, читайте сводки наших побед! А вы — про костыли…

Тут и там послышался приглушенный смех. Бедный служака, некстати выступивший со своими костылями, усиленно тер переносицу и никак не мог понять причины недовольства начальника.

После выступлений обычного характера начался инструктаж. Один за другим выступали руководители разных отделов с заранее заготовленными инструкциями, сухими, нудными и довольно далекими от жизни, от действительности. Главное внимание в них обращалось на разные наказания за те или иные провинности, служебные недосмотры и халатность. И во всех повторялась одна и та же ссылка на законы военного времени.

Некоторое оживление внес доклад или, скорее, информация одного из руководителей СС о борьбе с партизанами. Ее все выслушали с интересом. Информация действительно не лишена была известной доли юмора, о чем, видно, не подозревал докладчик. Сначала он чуть ли не полностью отверг какую бы то ни было опасность со стороны партизан. Потом привел в качестве примера довольно крупные цифры — десятки тысяч якобы уничтоженных за последнее время партизан. В конце концов заверил всех, что окончательная ликвидация ничтожных остатков партизанщины — дело ближайших дней, что получены сведения, правда, еще не проверенные, о поимке известного дяди Кости, парализовавшего работу нескольких дорог. Это сообщение было выслушано при настороженном молчании всего зала. Его встретили по-разному. Одни обменялись радостно-взволнованными взглядами. Два человека крепко пожали друг другу руки, и один из них даже намеревался произнести что-то вроде здравицы или просто поблагодарить худощавого эсэсовца за такое приятное известие. Но, оглянувшись по сторонам и увидя кругом хмурые, насупленные лица, он вдруг сел, точно внезапно потерял дар речи.

— Кто это? — машинально спросил Заслонов у соседа, который, видно, не очень обрадовался услышанной новости и нервно комкал в руках полу своего пиджака.

— Приезжий… Из Берлина… Числится специалистом по службе пути… Старый эмигрант…

— Та-а-ак… — неопределенно процедил Заслонов. Он присматривался к русским людям, к их лицам, строил догадки о настроениях этих людей по их внешнему виду, по жестам, по еле уловимой мимике. Он рисовал в своем воображении те пути, которые привели людей в этот зал, на это совещание, на службу к немцам. И по многим приметам, по разным мелким признакам, по глазам, по самой манере слушать, реагировать на слова докладчика он видел: мало, очень мало в этом зале настоящих сторонников нового порядка, преданных немецких служак. Видно, большинство людей привела сюда просто неволя.

А, быть может, есть среди них и такие, которые пришли сюда вот так же, как он сам, которые продолжают честно служить советскому народу… Все может быть. Еще в начале совещания Константин заметил в зале знакомого инженера. Даже больше чем знакомого. Это был его старинный приятель, товарищ по институту Адам Лявонович Красачка. Года два не встречались приятели. В другое время и при других обстоятельствах они бросились бы друг другу в объятия, расспрашивали бы друг друга: