Григорий Покровский - Заложники

— Начальник штаба полка подполковник Пажин.

— Скажи ему, пусть прикусит язык и помалкивает.

— С ним то, как раз проблемы не будет. Об этом знает афганец, тот, что вертолёты на крепость наводил. Грозился, что завтра об этом доложит своему начальству. Узнают офицеры КГБ и сразу поспешат в Москву доложить. Сам понимаешь, им надо на кого — то всю вину свалить.

— Так, — Тергрисян задумался. — Ты с ним сам разговаривал?

— Нет, с ним Пажин только что говорил. Это он попросил Пажина мне доложить о проделках Дубова.

— А где сейчас этот «Сусанин»? Я смогу с ним связаться и переговорить?

— Пажин сказал, что в воздухе. Только что вертолет поднялся.

— Хорошо, разбирайся во всём досконально, и мне потом доложишь.

Тергрисян вызвал к себе в кабинет начальника авиации армии. Высокий полковник тут же появился перед начальником штаба армии.

— Вы знаете, товарищ полковник, что вертолёты по нашему батальону нанесли удар? — спросил генерал.

— Так точно, — ответил начальник авиации армии, — я туда направил вертолёты для эвакуации раненых.

— Почему мне ничего не доложили? Офицеры КГБ посадили в вертолёт афганца — корректировщика. Как так могло получиться, что вертолёты ударили по своим? Ты знаешь, полковник, что за это надо кого — то судить!

Начальник авиации молчал. Он знал, что вертолёт нанёс удар по крепости без корректировки, и на это дал разрешение он. Но взять на себя эту вину у него не хватило сил. Он склонил свою чёрную кудрявую голову, на которой уже кое — где появлялись седина.

— Нужно разобраться, — сказал генерал, — может этот душман специально на наш батальон навёл.

У полковника затеплилась надежда. Можно уйти от ответственности и перекинуть вину на афганца.

— Ты подумай, полковник, — Тергрисян прищуренным взглядом посмотрел начальнику авиации в лицо, — что тебе лучше: к прокурору идти или оставаться при должности. Выбросите этого «Сусанина» из вертолёта. Будут интересоваться, как это произошло — сам выпал. Смотрел вниз и выпал. С мертвых спросу нет. А потом, кто за этого афганца будет спрашивать? На него всё и вали. Понял?

Полковник кивнул кудрявой головой и побежал выполнять преступный приказ. Он вышел на связь с экипажем вертолёта и отдал им приказ.

Лётчики, в отличие от полковника, ещё имели головы на плечах и передали это представителю КГБ, который дежурил на КП авиации. Об этом тут же стало известно Ромашову. Он в это время находился в кабинете начальника особого отдела сороковой армии. Вместе с ним они заспешили в кабинет начальника авиации.

— Евгений Тихонович, — сказал с порога начальник особого отдела, — ты, что захотел из Афганистана в наручниках уехать?

Начальник авиации сразу понял, о чём идет речь. Он взглянул вначале на полковника, затем на Ромашова и подумал, что его пришли арестовывать. Его лицо побледнело, и теперь голова с сединами на фоне этой белизны казалась ещё черней.

— Это не я, — запинаясь, сказал полковник, — мне приказал начальник штаба.

— Сейчас же передайте экипажу об отмене приказа, — сказал начальник особого отдела.

— Я не виноват, это он приказал, — продолжал лепетать полковник, хватаясь за трубку телефона.

Ромашов тут же выскочил из кабинета и направился к Тергрисяну.

— Товарищ генерал! — молвил Ромашов, переступив порог кабинета, — немедленно отмените ваш преступный приказ.

— Какой приказ?

— Вы знаете, какой — приказ сбросить корректировщика из вертолёта.

— Кто ты такой, чтобы здесь командовать! — повысил голос генерал, — ты знаешь, что по вине этого афганца погибли наши солдаты.

— Я полковник КГБ, — сказал Ромашов.

— Нэ вижу! Передо мной гражданский чэловэк.

Генерал терял самообладание, и кавказский акцент стал проявляться ещё сильнее. Лицо его стало пунцовым, он сжал свои руки в кулаки.

— Пошел вон! На дворэ восьмидэсятые, а нэ трэдцатые годы — это тогда вы хозяйничали в стране. Сэйчас вызову караул и тэбя вышвырнут отсюда.

— Послушай меня, генерал, — спокойно и твёрдо сказал Ромашов, — если что случится с этим афганцем, жить тебе останется двадцать четыре часа.

Ромашов вышел от Тергрисяна и направился в кабинет начальника особого отдела. Он взял трубку телефона и попросил телефонистку соединить его с Соколовым. Маршал оказался на месте. Ромашов представился ему и подобно рассказал Соколову о попытке спецслужб освободить заложников и проделках Дубова. А также, что начальник штаба армии намеренно скрывает преступление и приказал выбросить Азата из вертолёта.