Александр Степанов - Бои под Нарвой

— Значит, надо приложить все усилия, чтобы не допустить их в Петроград.

Юзефович передернул сутулыми плечами.

— Едва ли большевики станут всерьез сопротивляться немцам. Вся эта суматоха поднята для того, чтобы показать массам — вот, видите, мы хотели оборониться, но ничего из этого не вышло. И мы пошли на похабный, как пишут в газетах, Брестский мир…

— Большевики опираются на народные массы и никогда не пойдут на их обман.

— Блажен, кто верует! Все же берегите себя, если и впрямь придется воевать. — Юзефович пожал на прощание руку Петрова.

«Этот тоже не верит большевикам и ожидает немцев, правда, без радости, как неизбежное зло… А жаль! Юзефович прекрасный человек!» — подумал Петров.

Раздался гудок, и мимо проехал грузовик, наполненный вооруженными людьми. У каждого в руках была винтовка, у пояса висели гранаты, многие держали лыжи. Рядом с шофером сидел Орехов. Перед ним к передку машины был прикреплен пулемет.

«Что это? — удивился Петров. — Вернее всего, разведка. Неужели немцы так близко от города? — И инженер ощутил гнетущее чувство острой тревоги за себя, за Раю, за Петроград и в бессильной злобе сжал кулаки: — Хоть последним рядовым, хоть обозником, а на фронт поеду! Там видно будет, что делать…»

На втором этаже, на балконе, загорелась электрическая лампа.

— Товарищи! Подходите ближе, — раздался над двором зычный голос. — Сейчас выступит представитель ЦК нашей большевистской партии и Чрезвычайного штаба обороны Петрограда товарищ Еремин.

От костров, из дверей неосвещенных цехов к балкону подходили люди. Вскоре плотная темная масса заполнила весь двор.

Еремин подошел к перилам балкона. В шубе и шапке он казался широкоплечим и высоким. Свет падал сзади, и фигура Еремина казалась вылитой из темной бронзы — могучая, кряжистая, уверенная в своей силе.

Еремин окинул взглядом приумолкшую толпу и с гордостью подумал о ее спокойной несокрушимой силе. Здесь не ощущалось того истерического волнения, той нервозности, которую искусственно раздували в народе враги большевиков. И Еремин — старый большевик-партиец, не раз смотревший в глаза смерти, познавший ужасы царской каторги, — сейчас почувствовал себя взволнованным и растроганным.

«Как прав Владимир Ильич, настаивая на организации и отправке на фронт рабочих отрядов. Они образуют стальной заслон, под прикрытием которого будет формироваться армия Советов — Рабоче-Крестьянская Красная Армия! Как гениально учитывает Ильич настроение народа…» — подумал Еремин и начал резким, чуть охрипшим голосом:

— Товарищи рабочие! Вы все знаете — первым делом новой власти было обращение ко всем воюющим странам с предложением о немедленном заключении мира без аннексий и контрибуций. Но это мирное предложение было отвергнуто англо-французскими и американскими представителями. Наоборот, они стремятся во что бы то ни стало сорвать дело мира. При их прямом попустительстве хищный германский империализм начал новое наступление по всему нашему фронту. Сегодня немцы заняли Псков.

Толпа глухо зашумела и заволновалась. И Еремину это напомнило гневный гул моря перед бурей.

— Вам известно, что, спасая истерзанную многолетней войной нашу страну от новых тяжких испытаний, Совет Народных Комиссаров решился на величайшую жертву и объявил немцам о нашем согласии подписать их архиграбительские, унизительные, похабные условия мира, — проговорил Еремин. — Но германское правительство буржуев и милитаристов даже не дало нам ответа. Всемирный империализм стремится во что бы то ни стало задушить Республику Советов, вернуть землю сбежавшим помещикам, фабрики и заводы — капиталистам, власть — подлой царской трижды проклятой монархии! Настал час величайших испытаний. Наше социалистическое Отечество в величайшей опасности! Священным долгом всех рабочих и крестьян России является беззаветная защита Родины! Товарищи! Ни минуты промедления, ни секунды колебаний! Все способные носить оружие немедленно на фронт! Толпа откликнулась:

— Правильно!

— Чего тут митинговать!

— Не видать немцам Питера как своих ушей!

Слово взял Прахов:

— Товарищи! Враг стоит у ворот Петрограда. Он под Псковом и Нарвой готовится к прыжку на колыбель пролетарской революции — красный Питер. Поклянемся же все как один умереть за власть Советов! Пусть наш Стальной отряд всегда будет первым при наступлении и последним при отходе! Да здравствует наш красный Стальной отряд! Вперед — на врага!