Юрий Сагалович - 59 лет жизни в подарок от войны

В один из дней немцы подвергли сильной бомбежке Миллерово в двадцати километрах севернее Тарасовки. Земля и стекла дрожали целый час, а столбы дыма занимали полнеба и были так высоки, что казалось все происходит рядом, за холмом.

Возвратившимся хозяевам квартирки немного фасоли еще осталось, а нас вернули в прежнюю палату, где на полу уже были приготовлены набитые соломой тюфяки. К концу марта, когда железную дорогу восстановили, нас погрузили в теплушки. Нары были только нижние. На них тюфяки, простыни (!) и одеяла. Приятно постукивало и покачивало. Ощущалось надежное умиротворяющее движение от фронта.

Комфорт необычайный. Мы ехали на северо-восток, как потом оказалось, в Сердобск. В Черткове состав стоял дольше обычного, и к нашему эшелону подходили солдатики и офицеры. Мы впервые увидели погоны и не только полевые, под цвет одежды, но и (совсем в диковинку!) повседневные, «золотые». Введены они были месяцев за пять до этого, но на фронт еще не дошли.

Я вспоминаю выгрузку из санитарного поезда в Сердобске. Это было то ли в самом конце марта, то ли в самом начале апреля. Состав стоял отнюдь не у перрона, а возле непролазной весенней грязи, да еще под моросящим дождем. Спустившись на костылях по дощатому настилу с набитыми на него поперечными брусьями, я оказался посреди жижи. Валенок прогрузился в нее по щиколотку. Другая нога навесу. Да не к тому я вовсе, чтобы разжалобить читателя картиной такой беспомощности! А к тому, что увидев меня, ко мне бросилась местная крестьянка и плача навзрыд, вся в слезах, пренебрегая этой самой грязью, стала помогать мне выбраться из нее.

А другие, тоже в слезах, сокрушались: «Совсем мальчонки!»

В сердобском госпитале мне было хорошо. Я поправлялся. Физкультурная сестра (по разработке суставов) приносила мне из своей домашней библиотеки книжки, главным образом, И. А. Гончарова. Кроме тех, что «проходят» в школе (три «О»), я прочитал «Фрегат Паллада», «Превратность судьбы», «Слуги старого века», «Миллион терзаний».

Разных эпизодов военного времени у меня много, как и полагается не только бывшему станковому пулеметчику, но и бывшему командиру взвода пешей разведки стрелкового полка. Таковым я стал через год с небольшим после первого ранения.

Но об этом — впереди

После первого ранения, ряда госпиталей и батальона выздоравливающих меня отправили в Моршанское стрелково-минометное училище, которое я окончил, получив звание «младший лейтенант» и специальность «командир взвода батальонных минометов».

Я стал уже совершенно другим человеком. Госпиталь, училище, да и целый год взросления укрепили меня прежде всего физически, я ощутил жизненную силу. Сознание новоиспеченного младшего офицера значительно отличалось от мироощущения рядового. Подневольность уступила место сознательной готовности подчиняться как фундаменту требовательности к другим людям.

Выпускной ужин был с водкой. Одним хватило того, что стояло на столах. Другие напивались только для того, чтобы напиться, и опьянение служило, как им, по-видимому, представлялось, надежным, хотя и примитивным средством самоутверждения.

Система пополнения действующей армии офицерами состояла главным образом из Отдельных полков резерва офицерского состава (ОПРОСов).

Сначала нас из училища отправили в Харьков, в 61-й ОПРОС, а оттуда через две недели на 4-й Украинский фронт в 4-й ОПРОС. Здесь выяснилось, что триста младших лейтенантов, командиров минометных взводов, фронту не переварить. Легко сообразить, что такого количества взводных минометчиков действительно хватило бы не менее, чем на десять дивизий, и то, если эти дивизии в одночасье лишатся всех своих минометчиков. (Тут можно вспомнить о планировании подготовки кадров.)

Почти всех нас, за редчайшим исключением, переквалифицировали в командиров стрелковых взводов. Таковых всегда не хватало, так как по (официальной или неофициальной) статистике средняя продолжительность боевой жизни (именно боевой!) взводного-стрелкача составляла одиннадцать часов. Даже если и не часов, а дней, то тоже не позавидуешь. «Переквалификация» была воспринята без энтузиазма. Каждый из нас знал, что минометы ведут огонь из закрытия, из-за обратных скатов высот, а командир стрелкового взвода в атаке — первейшая мишень. Правда, если противнику удалось засечь минометы, то и они будут накрыты. Но, во-первых, это произойдет не сразу, а во-вторых, своевременный переход на запасную позицию выведет минометчиков из-под огня.