Я осмотрел своё новое жилище и признал его годным к дальнейшему проживанию. Без лишних разговоров и раздумий я вместе с бойцами перетащил в кубрик кровать с двухярусной тумбочкой, деревянный ящик со вспомогательной электротехникой и свою парашютную сумку, доверху набитую моим барахлом.
Вскоре все вещи были разложены по своим местам и мой переезд на новое место жительства был окончательно завершён. Теперь мне следовало разобраться с проблемой отопления как моего отсека, так и всей палатки.
Ещё до нашего убытия в зону боевых действий доморощенный печник Антонов соорудил большую печку высотой и длиной в один метр, а шириной сантиметров в семьдесят. Сверху она была накрыта чугунной плитой с круглыми кольцами в двух местах, что позволяло готовить на ней полезную и вкусную пищу… От такого удобства я и не думал отказываться… Мало ли чего в жизни военных бывает?! Картошечку захочется пожарить… Или супчик сварганить для всей группы… Ведь кормили в столовой не ахти…
По моей задумке печная труба должна была выходить с задней стороны печки, чтобы затем протянуться до следующего отверстия в потолке, куда ей и следовало выйти… Чтоб дым и сажа благополучно вылетали в нашу земную атмосферу… Словом печка стояла в двух метрах от переднего входа в палатку, а её труба с небольшим углом поднималась и тянулась к штатному месту установки второй чугунной буржуйки и лишь потом поворачивала кверху, где уже имелось готовое отверстие для дымохода. Таким образом вместо двух прожорливых печек-буржуек наша палатка должна была обогреваться одной, но зато большой и кирпичной… Должна была… Но… Не отапливалась…
Толи внутренние объёмы печки были великоваты, то ли десятисантиметровый диаметр печной трубы оказался маловат, то ли угол её наклона не позволял печной тяге иметь необходимую скорость… Или «печник» Антонов не приложил всех своих душевных стараний… Но отопительная наша конструкция функционировала очень плохо… При достаточном количестве дров в топке, а следовательно и хорошем пламени упрямый дым лишь слегка вылетал из трубы над крышей… Зато его чёрные и удушливые клубы валили не только из печных дверок, но и из всех имеющихся в ней щелей… Когда же внутри весело горело одно-два поленца, в палатке наступало экологическое благополучие… Воздух был чист и почти свеж… И дым весь вылетал в трубу… Но зато очень резко падала «комнатная температура»… И тогда целесообразность в такой чудо-печке отпадала вовсе…
Так было до нашего убытия под Шали…
Лично я тогда надеялся на то, что сырая кирпичная кладка наконец-то просохнет и большая печка будет поддерживать тепло во всей палатке… Но моим чаяниям и надеждам не суждено было осуществиться… Когда мы воевали в полях под Шалями, вконец замёрзшие бойцы выдернули из печки длинную и изогнутую трубу. После чего вывели дымоход прямо вверх… И для близлежащих солдат наступили субтропики — теперь они спали под одной простынкой… А в другом конце палатки бушевала зимняя стужа… В тех же краях находился и командирский кубрик… То есть мой заветный уголок…
— Да, товарищ старший лейтенант! — назойливо увещевал меня приблудившийся к теплу контрактник Соколов. — Если бы не я, то все «духи» [16] Здесь — молодые солдаты.
к утру позамерзали… И мне пришлось бы вытаскивать из палатки их скрюченные трупики… А я…
— А ты разломал всю печку! — нарочито суровым тоном выговаривал ему я. — И трубу выбросил…
— Да не выбросил я её! — возмущённо возражал контрабас. — Вон она! На пепелище лежит… А я вместо неё другую трубу приделал… Состыковал из стандартных отрезков…
Я внимательно осматривал новый дымоход… В принципе он функционировал нормально… В печке весело гудело сильное пламя, жар от неё исходил очень даже хороший, а весь дым улетучивался вверх… Но и теплопотери были колоссальные… Ведь всё тепло вылетало в трубу…
Меры экономии следовало принимать незамедлительно…
— Вот что! — начал было я. — Настоящий солдат Соколов, который не закусывает после первой!
— И после второй тоже! — радостно вскричал контрактник. — Растём-с… Так сказать, матереем-с…
— Слушай сюда! — прервал его я. — Вот здесь… То есть между первым отрезком трубы и вторым надо установить одно колено… Чтобы тепла побольше в палатке оставалось… Понял? Тогда вперёд!..
— А где я его возьму? — возмутился Соколов. — Это колено?!..
— На пепелище! — я даже показал ему направление для поисков. — Там и поищи…
Читать дальше
Однако, считаю, что автор излагает свои воспоминания, пропущенные через призму своего отношения к окружающим и личных оценок молодого старшего лейтенанта - командира разведгруппы специального назначения.
Много деталей не соответствующих действительности. Например, описание сопровождения колонны и последующей за этим гибели начальника разведки 166-й бригады не является достоверным. Каким образом разведотряд СпН был привлечен к сопровождению колонны, на каком основании привлечён и в связи с чем погиб майор - НР 166-й бригады, его радист и как капитан - помощник начальника НР получил множественные осколочные ранения от взорвавшегося выстрела из подствольного гранотомета, попавшего ему в разгрузку, описано совершенно не так как было на самом деле.
Думается, правды ради, можно сказать, что и роль начальника ОРО отряда Стаса Харина и его участие в мероприятиях с моей точки зрения сильно принижена. В том числе и в засаде на дороге, где "забили" водовозку с чеченским милиционером. Действия Стаса и все происходящее там я видел собственными глазами, хотя в книге это отрицается. Кстати, "броню" тогда мы оставили в поле, а не на блокпосту. Она была постоянно на связи и могла в любой момент подскочить к месту засады.
Радисты-разведчики в ходе выполнения задания входят в состав РГСпН и соответствующие документы оформляются в оперативном деле. Но автор считает, что за радистов командир группы не отвечает. Что в корне не правильно с любой стороны.
Несколько раз упоминается, что капитан Скрехин приносил и озвучивал расшифрованные радиограммы от Центра, хотя для этого ему бы необходимо было иметь шифроблокнот на выдаче как минимум, который однако штатно на задание получает как правило командир РГСпН. На практике капитан Скрехин мог, в отдельно взятом случае, так же получить шифроблокнот и взять на себя шифровку и расшифровку всего радиообмена разведотряда с Центром, если бы он подольше прослужил в 173-м и чувствовал себя посвободнее. А он прибыл на новое место службы только за несколько дней убытия на "боевые" в составе РОСпН. Кроме того содержание разведданных при шифровке все равно бы определялось в радиограмме командиром разведотряда СпН, а не капитаном Скрехиным.
Это не исчерпывающий список того, что не согласуется с моей памятью, а значит вполне вероятно, что и с памятью других участников описанного. Что можно списать наверное на давность и на то, что человеческая память у всех работает по разному.
Но в целом, повторюсь, для посторонних людей книга верно воспроизводит некоторые особенности работы подразделения спецназначения ГРУ во время первой чеченской войны.