Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 2

— В Узбекистане… — невозмутимо констатировал я. — А что тут такого?

— Да вот то-то и оно! — проворчал Засада.

— Но-но! Все мои корни в России! — твёрдо заявил я. — Когда моего прадеда в тридцатые годы раскулачили… Он успел почти всех своих детей по родственникам ближайшим попрятать!.. Большая семья у него была! Все работали… Посторонних нанимали только в сенокос и на уборку хлеба… а в остальном сами справлялись… Мой прадед своими руками мельницу построил и зажил ещё лучше… Поэтому его и записали в кулаки… Всё и отобрали… Конфисковали, так сказать, в пользу государства… Секретарь сельсоветский — его дальняя родня, успел предупредить, что утром к нему придут… Вот он и успел за ночь всех девятерых детей отправить в соседние деревни… Два старших его сына со своими жёнами уперлись и ни в какую не захотели оставлять прадеда и прабабку… Так утром всех оставшихся и забрали… Грудные дети старших его сыновей в дороге померли… Первыми!.. А остальные уже… Там… Из всех арестованных выжил только самый первый его сын…

— Ну, а ты как в Узбекистане оказался? — всё также нахально спросил Засада.

Я вытер кулаком набежавшие слезинки и продолжал уже голосом поспокойнее.

— а мою шестнадцатилетнюю тогда бабку посадили на поезд и отправили к дяде, который работал железнодорожником на станции между Самаркандом и Бухарой… У него она и оставалась первое время. Затем вышла замуж и родила там же двух дочек. Потом война… Мой дед, то есть её муж, призвался в армию, командовал взводом в учебном полку в Сибири, потом их всех отправили в Сталинград… После ранения он приезжал в отпуск к бабке… Погиб в 44-ом… В Белоруссии… Тогда в бою вся его рота полегла… Похоронки некому даже было отправлять… Вот их всех и записали в пропавшие без вести. А тогда таких не жаловали, И приравнивали к дезертирам… Никаких пайков, никаких пособий на семьи пропавших без вести не выдавали… Вот и пришлось моей бабке одной поднимать на ноги двух малых дочек… И только в пятидесятых годах ей назначили пенсию… За погибшего на фронте мужа…

— А что, родственники не помогали? — спросил молчавший до сих пор пехотный капитан.

— А кто? — горько усмехаюсь я. — Они же раньше жили в Пензенской области… Деревня Кобылкино, райцентр каменка… Когда прадеда репрессировали, то всех его детей поразбросало по всей стране… Они и переписываться даже боялись поначалу… Да и с кем? Адресов-то не знали, а писать пензенской родне не хотели, чтобы не подставлять их под удар… Тогда же страх какой был! Это уже после войны стали постепенно узнавать… Одна сестра оказалась в городе Красный Луч…

— О-о!.. Да это по соседству со мной! — оживился Стас. — Ворошиловградская… То есть, Луганщина…

Но я не обращаю на него внимания и перечисляю дальше:

— Другая сестра жила в Астрахани. Третья, как выяснилось, поблизости — под Ташкентом… А два брата её погибли на фронте… Вот и всё! Об остальных не знаем до сих пор! Да и про её мужа, моего деда, стало нам известно только в 89-ом году… Раньше писали запросы в архивы, но оттуда ни отказа не приходило, ни подтверждения о том, что он значится в списках погибших… И только потом, когда все архивы открыли, пришёл официальный ответ, что дед погиб в 44-ом году в Белоруссии и покоится в общей братской могиле в деревне такой-то… Надо бы съездить, но никак не получается…

— Надо выпить! — просто и естественно сказал Иваныч. — За всех погибших на фронтах, умерших от ран в госпиталях и скончавшихся дома от болезней…

— И за пропавших без вести! — добавил я, перебив речь ротного. — О смерти которых не знают ничего…

— За всех солдат и командиров Великой Отечественной войны! — закончил Пуданов и встал. — Вечная им память!

За всех наших боевых предков выпили стоя и в полной тишине…

— А-ах! — с чувством выдохнул командир роты и сел на своё место. — Хорошо пошла!..

Никто не сказал ему слова против… Водка была выпита всеми до самого дна. Хоть и с трудом, но я тоже осушил свою стопку до последней капли… Память обязывала…

— И возвращаясь к Советскому Союзу… — продолжил я. — Ведь его можно было сохранить как одно государство!.. Прибавить национальным республикам чуть побольше суверенитета и всё!.. Это только Прибалтика упорно хотела выйти из Союза… А с остальными можно было спокойно договориться!..

— Ни-нини-и… Вкраина самостийна та незалэжна!.. Тильки так! — в шутливой форме запротестовал Гарин. — А кто же зъив усё наше сало? Тильки москали!..