— Напугал девушку, ухажер. Разве так можно? Ну, а чего она все-таки испугалась?
— Думает, что арестована, товарищ гвардии подполковник.
— Значит, есть чего пугаться, — сказал я и по-немецки спросил Марианну: — Вы знаете, где находитесь?
— О да! В русской комендатуре! — вздрогнув, ответила она.
— А почему вас привели сюда, знаете?
— Н-н-нет!
— Неправда, знаете! — сердито сказал я, глядя на обмершую немку.
— Ничего не знаю! — заголосила она. — Госпожа генеральша может подтвердить, что я честная женщина…
— Но, скажите, ведь вы же встречаетесь иногда с молодыми людьми? — спросил серьезно я.
Немка покраснела.
— Мне трудно одной, господин офицер, — тихо сказала она, — и потом, это все делают… а я служу в таком месте, где невозможно уберечься.
— Тогда отчего же вы не захотели подняться наверх с моим солдатом? — указывая на Глебова, спросил я.
— Наверх я не могу. Это нам запрещено генеральшей, но я совсем не против вашего солдата.
— А почему запрещено?
— Потому, что туда ходят разные важные лица и они не хотят, чтобы их видели там.
— А-а, это резонно. А кто же эти важные лица?
— Я не знаю, я их не видала, тем более что эти господа ходят не через пивную, а со двора соседнего дома.
— А девушек знаете?
— Знаю тех, которые иногда спускаются в пивную.
— А остальных?
— Остальных — нет, потому что они боятся, чтобы о них не узнали родные.
Я поговорил с немкой еще минут десять. Было ясно, что она ничего не знает и даже не догадывается о том, что происходит на четвертом этаже. Я успокоил ее, сказав, что ей придется переночевать в комнате старшины, тем более что Глебов ночью выедет со мной по делам.
— А утром я смогу уйти отсюда?
— Конечно, я бы и сейчас отпустил вас, но уже поздно, и первый же патруль заберет вас, — объяснил я Марианне.
В полночь пришел Насс. До половины второго мы рассматривали план дома № 36. Когда все было изучено, я вызвал усиленный патруль и, назначив командиром Глебова, разъяснил бойцам их задачу. Потом пошел в комнату, где спала Марианна.
— Кто это? — сонным голосом спросила разбуженная немка.
— Это я, не бойтесь, — негромко сказал я.
— Сюда нельзя, я не одета. Какие, однако, вы все мужчины шалуны! — игриво сказала Марианна, открывая дверь.
Я вошел в комнату. Ее горячие, полуобнаженные руки встретили меня в темноте.
— Я не за этим, дорогая фрейлейн, — отстранил я ее, зажигая свет. — Одевайтесь, сейчас вы поедете с нами.
— Куда? — надевая на себя платье, пугливо спросила Марианна.
— В бир-халле. Нам нужно подняться наверх. Вы будете с нами, и, если нас окликнут, вы назовете себя. Понимаете? Но так, чтобы никто не догадался, что вы не одни.
— Но госпожа генеральша завтра же уволит меня с работы.
— Не беда! Я вам предоставлю место и лучше и спокойнее, чем в ее пивной. Словом, вы понимаете, в чем дело? Там, наверху, прячется пара любовников, которых мы должны накрыть на месте…
— Я… понимаю, — застегивая дрожащими руками пуговицы и кнопки, пробормотала немка.
Увидя Насса и наряд солдат, она что-то сообразила и сразу успокоилась.
— О-о, теперь я не боюсь, господин офицер, — уже кокетливо сказала она. — Я не знаю, какую вы хотите поймать там пару, но я все равно помогу вам.
Луна зашла за облака. Стало темно и прохладно.
Мы вышли из комендатуры и без шума прошли по Гогенлоэштрассе. Вот и дом № 36. Насс и Глебов развели по местам солдат. Открыв дверь, мы тихо стали подниматься по лестнице. Второй, третий, четвертый… Я осветил фонариком черную дубовую дверь с медной дощечкой: «Фон Таубе». Насс и солдаты стояли за мной. Одну за другой старшина попробовал четыре отмычки — дверь не отворялась. Тогда он взял плоскую, с вращающейся бородкой — дверь немного подалась, но не открывалась. Помогая ему, я просунул руку и перекусил цепочку стальными щипцами. Отодвинув приставленные изнутри диваны, мы проникли в приемную. Надо было действовать быстро. Я осветил фонариком коридор и шагнул в первые же двери.
— Кто там? — раздался женский голос.
Я закивал головой Марианне.
— Это я, Марианна, к вашей милости, госпожа генеральша, — быстрым и почтительным шепотом произнесла немка.
— Спальня госпожи генеральши не здесь, ее комнаты дальше, — полуотворяя дверь, сказала девушка в ночной рубашке и в накинутом поверх халате.
Увидя нас, она взвизгнула и завопила таким голосом, что таиться уже не было необходимости.
В коридоре раздались шаги. В одной из комнат что-то зазвенело. Послышались женские крики. Зажегся свет, и в одну секунду все заведение госпожи Таубе превратилось в потревоженный муравейник.
Читать дальше