Геннадий Ананьев - Стреляющие горы

— Похоже, Турок почему-то в штаны наклал. Со всех сторон обложился засадами, как подушками. Интересно, с чего бы?

— Из Панкисси, — пояснил Рамзан, — связные, посланные за деньгами, не вернулись. Только я дошел. Боится, что, если попадут в руки неверным, могут выдать его. Хотя вряд ли.

— Если бы я попал в плен, то не стал бы держать язык за зубами, — напарник Рамзана понял, что сказал лишнее, и умолк. Как отнесется к этим словам Рамзан? Не передаст ли Турку?

Рамзан и в самом деле насторожился.

— Зачем так говоришь? Может, Турок приказал проверить меня? Скажу тебе: я верен джихаду.

Сначала — ни слова в ответ. Но Рамзан не успокоился:

— Так в чем дело?

— Турок — плохой человек.

— Разве можно так говорить? Он — казначей джихада. Возможно, не только нашего отряда, но и воинов Аллаха во всей Чечне.

— Но для него мы, чеченцы, — мусор. Слуги. Рабы его.

— Он рискует своей жизнью ради нашей свободы.

— Ради свободы сидеть в засаде, оберегая его похотливые утехи. Он собрал целый гарем из чеченских девочек.

— Шариат не запрещает иметь наложниц.

— Верно, не запрещает. Но только без насилия, по согласию с родителями, — продолжал упорствовать напарник. А потом и вовсе решился на полную откровенность.

— Я знаю, что ты душой и сердцем предан делу джихада. И я был таким — до какого-то времени. Я долго сомневался, смогу ли я тебе сказать правду, не рискуя быть казненным. Хочу открыть тебе тайну, которая вмиг перевернет твое сознание. Правда, я и сейчас не очень уверен, что, услышав мой рассказ, ты не передашь его Турку или Хасану.

— Я не продажная девка. Я действительно предан и шейху, и амиру, но давняя дружба с тобой превыше всего. Говори. Если я даже не буду согласен, тайна, которую ты доверишь мне, умрет вместе со мной. Аллах свидетель.

— Тогда слушай. Вместе с наложницами в гарем Турка была привезена твоя племянница, моя невеста.

— Что-что?!

— Твоя племянница.

— Почему — была?

— Теперь ее нет.

— Отпустили?

— Я просил это сделать, но все побоялись Турка. Но ты не перебивай, а слушай. Она, как можно судить, не захотела покориться Турку — он пырнул ее в живот кинжалом, после чего перерезал горло, как жертвенному барашку.

— О, Аллах! Разве такой изверг может называться правоверным?! Я убью его! Сейчас же!

Рамзан встал, сжимая автомат, но напарник с силой дернул его за полу камуфлированной куртки.

— Ложись. И слушай. У меня другой план мести.

— Какой может быть план?! Только — очередь в живот!

— А дальше что? Мучительная смерть? Я считаю, что нам во что бы то ни стало нужно остаться живыми и выступить свидетелями злодейств. Пусть весь чеченский народ узнает, кто толкает его на джихад.

— Но нас же тоже будут судить!

— Конечно. Но на суде мы расскажем всё и примем покаяние.

Не предвидя измены в своем окружении, Хасан, по воле Турка, взял в свои руки уничтожение важных свидетелей — рабов. Их заставили рыть для себя братскую могилу за бункером, между деревьями. Они не сразу догадались, для чего копают яму. Но тут один из боевиков грозно прикрикнул на особенно изможденного подневольника:

— Работай, лодырь! Себе могилу — и то вырыть как следует не хочешь! Отрежу голову!

Раздался гогот боевиков.

Могила вырыта. Старший из боевиков приказывает.

— Хватит. Вылезай!

Подсаживая друг друга, обреченные невольники выбрались наверх. Последнему, самому крепкому — он в основном подсаживал товарищей по несчастью — подали руку. К нему подошел старший:

— Ты отойди. Вон там стань.

Всех остальных поставили на колени у края могилы, связав им руки за спины. Хасан пошел в дом, доложил Турку:

— Все готово.

— Возьми фотоаппарат, — Турок указал на нишу, где хранилась камера. — Сделаешь снимки. Хотя дай-ка его мне. Я сам буду снимать.

Когда вышли, Турок, не спеша, выбрал место для съемки, Хасан встал так, чтобы попасть в объектив фотоаппарата. Устроившись поудобней, шейх распорядился:

— Начинайте!

Один из боевиков подошел к рабу, стоящему с края, ближе к Турку, схватив его за редкую бородку, задрал ему голову и перерезал горло кинжалом. Казненного столкнули в могилу. Потом расправились со вторым, третьим… К очередной жертве подошел сам Хасан, вынул кинжал из ножен:

— Ты хотел нашей земли — получи ее! Сгниешь в ней!

Когда трупы столкнули в могилу, старший из телохранителей приказал остававшемуся в живых:

— Зарывай! Разровняй и замаскируй так, чтобы даже я не смог отличить это место. Если тебе, конечно, дорога твоя голова.