На добром лице Марии Григорьевны засветилась улыбка.
Как-то вечером, когда Паша, Шура и Мария Григорьевна обдумывали, как лучше передать в лагерь медикаменты, в дверь постучали.
— Кто? — громко окликнула Мария Григорьевна.
— Свой!
Вошел среднего роста мужчина, худощавый, с выразительным бледным лицом и пышной каштановой шевелюрой. Он осведомился, не помешал ли своим приходом, и, не дожидаясь, пока хозяйка квартиры его представит, отрекомендовался:
— Ткаченко.
Паша и Ткаченко удивленно посмотрели друг на друга.
— Вы? — обрадовался Ткаченко.
— Как видите, Алексей Дмитриевич! — ответила Паша, восторженно пожимая руку старого знакомого, и тут же пояснила Шуре: — Алексей Дмитриевич — инженер, мы давно знаем друг друга.
— Не ожидал вас здесь встретить! Вы все время в Луцке? — интересовался Ткаченко.
— Да, если не считать первых дней, когда пыталась пробиться на восток.
— Живете на старом месте?
1— Нет, пришлось поселиться в маленькой комнатке.
— Работаете?
— Собираюсь...
Мария Григорьевна, радуясь встрече старых друзей, пошутила:
— Вот и устроила вам свидание!
— Давно собирался навестить вас, Мария Григорьевна, да время не позволяло, — извиняясь, говорил Ткаченко. — А сегодня был здесь поблизости и вот зашел непрошеным гостем.
— Вы всегда были желанным гостем, Алексей Дмитриевич,— искренне, широко улыбаясь, промолвила Галушко. — А теперь тем более... Работаете по специальности?
— В знакомой отрасли, однако не по специальности. Да я и не сетую, лишь бы при деле. Оно приносит относительное равновесие в жизни.
Гость положил свои большие узловатые руки на стол, как будто не зпая, куда их девать.
— Хуже такого «равновесия» и не придумаешь! — осторожно вставила Паша.
В разговоре Ткаченко упомянул о типографской продукции — «аусвайсах» и «мельдкартах».
Услышав об этом, Паша так обрадовалась, что боялась выдать себя невольным волнением.
— А для чего все эти бумажки?
— На всякие нужды, — неопределенно ответил Ткаченко и, заметив, что такой ответ не удовлетворил собеседницу, добавил: — Рассылают по всем городам Украины. Это ж документы. Все равно что наши паспорта...
— Ну?
— Вот вам и ну! — в тон произнес инженер.
— За бланками, конечно, присматривают? —. Паша до шепота понизила голос.
— Как говорят — в оба. Но все равно за всем не уследят.
Только Ткаченко ушел, Паша спросила Марию Григорьевну, давно ли она знакома с ним.
— Давно. Душевный человек... А ты, Паша, где с ним раньше встречалась?
— В банке, сразу как приехала в Луцк. — Задумалась. — Вы поняли его намек: «За всем не уследят»? Не помог бы? Удостоверения нам очень пригодятся...
Старые знакомые встретились еще раз. Мария Григорьевна пригласила Ткаченко на чашку чая, а в действительности она с Пашей и Шурой решила «приобщить инженера к полезному делу». В этот вечер уже никто пе испытывал прежней скованности.
Паша встретилась с Ткаченко возле типографии, запит в сквер.
— Алексей Дмитриевич, — начала девушка, заметно волнуясь, и от этого сильнее обычного хмурила широкие черные брови. — Мы просим вашей помощи.
Ткаченко чуть двинул плечами:
— Кто это «мы»? Что за «совет» такой объявился? Девичий?
— Нет, не девичий, Алексей Дмитриевич. И вы можете войти в него, если пожелаете. А раз вы работаете в типографии...
— Что я должен сделать?
— Нам нужны бланки удостоверений. Мы их сами заполним и передадим...
— Если взяться за дело как следует, то получится.
— Я знала, что вы не откажете.
—- Почему?
— Да потому что вижу — вы честный человек.
А дома Паша говорила Марии Григорьевне и Шуре:
— Теперь необходимо быстрее устроиться на работу, чтобы меньше падало на нас подозрений.
— Ты права, Паша. Только при этом «новом порядке», где все вверх дном, устроиться по специальности не так-то просто, особенно мне, педагогу.
— Надо браться за любое дело, — твердо заявила Паша, хотя еще не была уверена в том, что поступает правильно.
* * *
С утра девушки отправились по городу в поисках работы. Заходили в магазины, в учреждения. Но ничего конкретного им не предлагали. В одном месте случайно прослышали, что в военную столовую требуются официантки.
Пойдем?
Пойдем!
...В дверях столовой увидели хозяина. Высокий, с оттопыренными ушами, худой, кости да кожа, хотя совсем еще не старый — лет пятидесяти.
— Вы подруги или сестры? — сняв черные очки, спросил хозяин.
Читать дальше