Александр Омельянович - В тылу врага

Тамара не была ранена. Пули только разбили радиостанцию. Кроме того, разведчики лишились палаток и значительного количества продовольствия. Положение после этой неожиданной встречи с немцами становилось особенно угрожающим.

Склонившись над картой, разведчики решили, что необходимо тотчас же переместиться в южную часть лесов, так как к месту, где произошло столкновение, немцы, вне всякого сомнения, стянут крупные силы. Группа двинулась в путь так быстро, как только позволяла темнота. Но и ночь теперь уже перестала быть их союзником. Два раза они пытались пересечь шоссе и оба раза натыкались на немецкие засады. Под утро, смертельно уставшие, они забрались в глубь каких-то болотистых зарослей и там остановились на отдых.

Немецкие поисковые группы снова активизировались в лесах. Несколько раз разведчики натыкались на них. Жертв, правда, не было. Забившись в непролазную чащобу, среди болот, без палаток, с остатками еды и почти без сна, разведчики не двигались с места. О продолжающихся поисках в пуще, они, однако, знали хорошо. Дальнейшая деятельность в этих местах становилась невозможной. Информация, полученная от пленных офицеров, как и сведения, содержавшиеся в документах, с каждым днём теряли свою ценность. Разведчики с нетерпением вслушивались в каждое сообщение о положении на фронте, передававшееся по радио. Они надеялись, что вот-вот начнётся наступление, советские войска войдут на территорию Борецкой пущи и тогда они будут спасены.

Но на этом направлении фронт как бы замер, застыл без движения. Артиллерийская перестрелка, действия авиации, отдельные столкновения — таково было содержание фронтовых Сводок. На основании таких данных трудно было гадать, когда же наконец начнётся…

Со времени нападения на штабной «мерседес» разведчики передали в Центр только три кратких сообщения, в которых содержались наиболее важные сведения и говорилось о положении группы. Штаб рекомендовал соблюдать крайнюю осторожность.

Сейчас, лёжа в зарослях, Генрик усталым взглядом обводил лежащих и сидящих товарищей. Утомлённые, давно не бритые лица, воспалённые от бессонницы глаза. Куда девались обычные шутки и весёлые разговоры? Многие дни лесных скитаний, наполненные ежеминутным ожиданием опасности, наложили свои отпечаток на всех. Последнее время его самого начала тревожить мысль: правильно ли он поступил, решившись на операцию с «мерседесом». Полученные сведения как будто оправдывали риск. Ему отлично было известно, что никакие наблюдения, ни один перехваченный курьер не предоставили бы столько ценнейших для фронта данных, сколько оба пленных офицера. Его, однако, беспокоило то обстоятельство, что проведением последней операции они, по существу, перечеркнули возможность дальнейших наблюдений на шоссе, ну и, конечно, то, что это вызвало ответные действия немцев против его группы. Генрик терзался, не в состоянии ответить на вопрос, правильно ли он действовал как командир. Желая отвлечь товарищей от их невесёлых раздумий, он пробовал узнать их мнение на этот счёт. Но и у них не было единства взглядов. Кроме того, в данный момент всех волновало одно: как найти выход из создавшегося положения? Никто не хотел навсегда остаться здесь, в Борецкой пуще, лежащим под густым мхом, что щедро покрывал её землю. Попасться живым в руки врагу — об этом ни один из разведчиков даже не думал.

Лёжа в густых зарослях и прислушиваясь к шуму леса, Генрик подумал вдруг о своём деде, участнике восстания 1863 года. Вспомнились рассказы деда о том, как он стрелял в жандармов из двустволки, о повстанческих биваках в Августовской пуще, о захватах помещичьих фольварков. Эти воспоминания — скорее, не воспоминания, а сравнения тех боёв с теперешними — невольно вызвали у него усмешку.

Дед восстал против русского самодержавия, рассуждал он, а внук вместе с внуками тех русских, которым и тогда ненавистен был царизм, сражается с куда более грозным врагом — фашизмом. А понял бы это дед? Понял бы он, что сейчас иная эпоха, время всенародной борьбы против общего врага двадцатого столетия?

И ему вдруг захотелось одного: чтобы отец узнал о нём всё. Захотелось, чтобы и его бывшие товарищи поляки увидели сейчас, как этот Клюска, теперь лейтенант Красной Армии, выполняет задание разведки, узнали о делах его группы во имя одной дели — разгрома фашизма. Эти мысли привели его к сравнению их прежних боевых дел с сегодняшними, и он почувствовал, как удовлетворение и гордость наполняют его сердце.