Сергей Мартьянов - Пятидесятая параллель

— Ну-с, я готов.

— Как? Вы уезжаете, не попрощавшись с семьей?— удивилась Татьяна Михайловна.

— А у нас здесь семей нет, — снисходительно обронил майор. — Эвакуированы с Дальнего Востока по случаю военного времени.

Мы вышли к машине.

* * *

Сразу за Онором потянулись болота, поросшие мелколесьем и осокой. Машина запрыгала на бревенчатых настилах, разбрызгивая проступавшую сквозь щели воду. Кругом было тихо, пустынно: ни человека, ни птицы. Даже привычная в этих местах мошкара куда-то исчезла. Должно быть, перед этим стояли холодные дни.

Москвичка молчала. Молчал и Борисов, внезапно насупившись и сосредоточенно поглядывая по сторонам.

Так мы проехали километров пятнадцать, как вдруг у мостика через мелкую гнилую речушку встретили двух пограничников. Те стояли по обочинам дороги и спокойно ждали приближения машины. Потом один из них поднял руку и, когда машина остановилась, подошел к передней дверце. Внимательно посмотрел на Татьяну Михайловну, отдал честь майору и мотнул головой: дескать, проезжайте.

— Почему они не потребовали документы? — спросила Татьяна Михайловна.

— Солдат службу знает... — усмехнулся Борисов, посмотрев на меня.

Внезапно кусты ольхи и осинника расступились, и открылась большая поляна, вся в пнях и поваленных деревьях.

— А это тоже японцы? — обернулась ко мне москвичка.

— Нет, это сектора обстрела.

Майор метнул на меня недовольный взгляд и нахмурился.

В центре поляны, в зеленом острове кустов и высоких сосен, стояли деревянные постройки. Это и была застава Поддубного, или Хандаса, как ее называли в отряде.

— А почему она так называется?

— По имени речки, которую проезжали, — пояснил я.

— Хан-да-са... Как это поэтично!

Мы вежливо согласились, хотя ничего поэтичного не находили в этом названии. Хандаса и Хандаса... В отряде были и другие заставы: Пильво, Амба, Пи-ленга, Тополев мыс, и никто никогда не восторгался их названиями.

Не успели мы вылезти из машины, как к Татьяне Михайловне подлетел молодцеватый лейтенант с румяным лицом и вытянулся-в струнку:

— Лейтенант Поддубный, начальник заставы!

— Здравствуйте, — протянула она руку.

— Здравия желаем!

У него был зычный, повелительный голос..

По широкому коридору мы прошли в просторное помещение, заставленное койками. Одни из них пустовали, на других спали пограничники.

— Отдыхают?

— Так точно! — ответил Поддубный.

Он был весь внимание и предупредительность.

— А когда же они встанут?

— В разное время. Прошу, — он пригласил москвичку в канцелярию. Но Татьяна Михайловна не торопилась.

— И так каждый день? Одни спят, другие бодрствуют?

— Да. Одни спят, другие бодрствуют.

— Интересно. Очень интересно.

Поддубный промолчал, корректно склонив голову. Он привык больше слушать, чем рассказывать, и отвечать на вопросы, чем спрашивать.

Из канцелярии мы прошли в ленинскую комнату, потом осмотрели кухню, двор, собачий питомник. Попадавшиеся нам бойцы с любопытством глазели на незнакомую женщину. Борисов нервно похлестывал по голенищам сапог прутиком. Я плелся сзади, мечтая об одном: скорее вернуться в город. А москвичка все расспрашивала и расспрашивала, будто инспектор: и сколько лошадей на конюшне, и какие собаки в питомнике, и что готовит повар на ужин. До всего ей было дело, все ее интересовало. Пояснения давал Поддубный, майор же больше отмалчивался, хмурился и хлестал себя прутиком.

Проходя мимо казармы, окна которой были снаружи затянуты проволочными сетками, Татьяна Михайловна вдруг остановилась:

— А зачем решетки на окнах?

— Для предохранения личного состава, — ответил Поддубный.

— От чего?

— От посторонних предметов.

— Например?

Вопрос был задан слишком настойчиво.

— Японцы иногда гранатами балуются...

Борисов с размаху хлестнул по голенищу. Кажется, эта женщина не в меру любопытна.

И когда, вернувшись в\азарму и поужинав, она сказала, что хочет выйти ночью с кем-нибудь из солдат на границу, мы, не сговариваясь, дружно принялись рисовать мрачные картины.

— Там болото, а вы в туфлях.

— Скоро пойдет дождь, и вы до нитки промокнете.

— Позавчера на границе видели медведя.

Но москвичка упорно стояла на своем. На заставе найдутся сапоги и плащ, говорила она, а медведи на людей не нападают.

Тогда Борисов выдвинул компромиссное предложение: не хочет ли Татьяна Михайловна посмотреть, как отдается пограничному наряду боевой приказ?