Игорь Срибный - Летучие мыши

— Ни хрена себе! — вдруг прервал его Могила. — А я и не знал, что ты у нас поп!

Крот даже не посмотрел в его сторону.

— Но только там я понял и другое: каждый должен обрести и нести Бога в себе, а этому научить нельзя. Христианство в семинарии так же далеко от Христа, как Россия в то время была далека от социализма. А всё потому, что мы так и не научились отличать добро от зла!

— Это как так? — спросил Кум. — Мы добрые, боевики — злые! Чего тут различать?

— А-а, вот видишь, Кум, в чём беда?! Боевики ведь тоже думают о добре и зле! Но только для них мы — злые! А они добрые!

— Это уже их проблема! — воскликнул Кум. — Мало ли, что они там думают?!

— А евреи и арабы? А «америкосы» и иракцы? А сербы и албанцы? Где зло? Где добро? Зло коварно и многолико! Тысячелетия назад мы начали партию с дьяволом. Шах: мы жертвуем царской семьёй, офицерами и армией! Бессмысленно атакуем, рокируемся, делаем ход конём Семёна Будённого — пат! Дьявол располагает миллионами способов атаки и защиты, а мы знаем только грабли, на которые наступили и расшибли себе лоб…

— Да-а, — Седой задумчиво смотрел на зарницы, полыхающие над высокими зубцами гор. — Трагедия России двадцатого века — в её бескультурье. Уничтожив старую интеллигенцию, мы долго и тяжело пытались вырастить новую. В итоге, полностью потеряли умение распознавать зло, маскирующееся под добро. Вторжение в Афганистан окрестили интернациональным долгом, а мы и поверили… И тут начались шарахания… Наша интеллигенция восприняла вторжение, войну, как «святое, патриотическое дело», быстро, без всякого промежуточного перехода перескочив к твёрдой уверенности в том, что «война в Афганистане — это ад, мерзость и позор». А что она скажет завтра утром по поводу ЭТОЙ войны? Какие слова найдёт для нас?

— И какой же выход? — наморщив лоб, спросил Кум. — Что, зло непобедимо?

— Я думаю так! — сказал Крот. — С добром всё ясно! Оно неизменно, как заповеди Христовы. Человечество в своём развитии уже прошло через религию Бога-Отца. Познало религию Бога-Сына. Пришло время Бога — Духа Святого. И я верую, что эта религия выйдет из России и спасёт Мир!

— Что за бред ты несёшь, Крот?! Ещё ни разу за века существования человечества ни одна религия не спасала мир! Начиная от первых Крестовых походов и заканчивая мусульманским экстремизмом, крайние течения в религии всегда несли только войны. Так можно и отцов-иезуитов оправдать, сжигавших еретиков на кострах! Ты сколько проучился в семинарии? — спросил его Седой.

— Полтора года… Потом пошёл в Чечню. А что?

— Крепко они тебя накачали за это время… Я не разделяю твою уверенность. Я думаю, что единственное, чего мы достигнем… — нам чаще будут менять грабли: старые на новые…

Разведчики угрюмо молчали, думая каждый о своём.

Ливень прошёл, и теперь с неба сыпала мелкая морось.

Седой посмотрел на часы, было уже 12–20. Полдня потеряно впустую. Его всегда злило ничегонеделанье, но время, убитое по чьему-то нелепому приказу, он переживал очень болезненно.

Как будто прочитав его мысли, майор Дорошин сказал, глядя на небо:

— Вроде как, уходят тучи.

По верхушкам деревьев прошелестел лёгкий ветерок. Потом опять… И задул, зашептал листвой, сбрасывая на промокшие плащ-палатка мириады сверкающих брызг.

Седой оживился.

— Если ветер тучи разгонит, солнце быстро высушит подъём, — сказал он, складывая плащ-палатку. — Тогда сможем уйти ещё сегодня. А с кряжа вызовем вертушку. Не хотелось бы ночевать на мокрой земле…

Солнце вскоре показалось в разрывах грязно-серых туч.

Седой смотрел на его палящий диск, прикрыв рукой глаза, и думал, что солнцу тоже достаётся на этой войне. В него стреляли солдаты, когда зной становился нестерпимым, и просто так — от нечего делать… Его проклинали, когда в бою оно светило противнику в спину, а тебе в глаза, не позволяя вести прицельный огонь. На его восход молились духи и наши вертолётчики — выпущенные из «Стрел» и «Игл» самонаводящиеся на источник тепла ракеты, часто уходили на солнце. Поэтому лётчики всегда старались зайти на цель из-под солнца.

Но сейчас его жаркие лучи были необходимы, чтобы высушить подъём, иначе, разведчикам не подняться на кряж.

Через два часа Седой отправил на разведку Кефира и Могилу. Вернувшись, они доложили, что ливень смыл глинистый слой, обнажив скальные породы, и можно идти.

Поднявшись на кряж, устроили привал.

— До перевала дойти не успеем, — щуря от солнца глаза, сказал Седой.