Николай Осинин - Через все преграды

— Интересно, наверно, в пионерах… Ты был?

— А как же! Я и сейчас пионер. Только галстука нет, в чемодане на машине остался.

Пастухи как-то неловко помолчали.

— И не боишься? — шепнул Вилис.

— Чего?

— Что немцы узнают. Они ведь всех коммунистов… стреляют.

Сергей на минуту задумался. Первый раз он понял, что в глазах врагов пионер — тот же коммунист. Эта мысль наполнила его сердце гордостью.

— Нет, не боюсь! — твердо сказал он. — Я их ненавижу. Да и откуда им узнать?

Мальчуганы согласились:

— Правда. Только ты Петру не скажи, а то он, знаешь!..

— И мы нашему Павлу не скажем, он с Петром дружит, дурак.

— Батька его ругает, — пояснил Рудис, — а он здоровый стал и не слушает. Мартин его даже в полицию зовет, говорит, земли нам тогда прирежут. А батька при мне ему сказал: «Запишешься в душегубы — домой не приходи».

Иногда Сережа рассказывал латышским друзьям что-нибудь из своей школьной жизни. Это волновало их даже сильнее, чем содержание книг.

— Эх, почему у нас советскую власть раньше не сделали! — огорчался Рудис. — Вот ты и учился, и книги читал, и кино там, в пионерах был, а мы — что! Я походил в школу три года — и все. Чтоб дальше — надо в город ехать. А откуда у батьки деньги? Вот и пасем скот. Вырастем — что делать? Своей земли мало, да и нельзя по закону ее делить. Как батька умрет, все Павлу достанется, он старший. А мы четверо младших будем всю жизнь то на Рейнсона, то на другого кого батрачить.

— Не будете, — успокаивал их Сережа. — Наши придут — кулаков по боку; они все с немцами заодно. Колхозы организуют, школы откроют. При советской власти горевать не придется. Хочешь — учись, хочешь — работай!

— Разве что. Да слыхал: Красная Армия далеко отступила, может, и не придет больше к нам?

— Как так — не придет? Вы же советские были… Ну, вот! Разве коммунисты бросают народ в беде!

По мере того, как крепла дружба Сережи с пастухами, отношения с Петром становились все более натянутыми. У них были совершенно противоположные взгляды на все, и разговор между ними на любую тему неизменно приводил к ссорам. Спорили они по-разному: Сергей пытался доказать, убедить фактами, а Петр упорно не соглашался ни с чем и твердил:

— Врешь ты все. Врешь. Откуда тебе это знать.

И если Сережа начинал смеяться над его невежеством, он показывал кулак:

— Перестань, а то как в лоб закатаю, большевик голодраный!

Шел дождь. Холодный, северный ветер хлестал каплями, как песком. На поле не работали. После завтрака Сережа забрался на сеновал, надеясь вволю выспаться. Но вскоре в сарай пришли промокшие до нитки пастухи.

— Ну и погода! — воскликнул Рудис, отряхивая фуражку. — Прямо как осенью!

Сережа высунул голову из сделанной им в сене норы.

— Что, скот загнали?

— Ага. Не ходят в поле коровы. Хозяин велел — в загородку, за баню. Там березник, затишье.

Пастухи сбросили с себя ветхие, мокрые пиджаки, из которых сосульками висела вата, и забрались к Сереже греться.

— До чего противно в дождь коров пасти — прямо жить неохота! — сказал Рудис, отогревая руками мокрые, грязные ступни. — А осень начнется — того хуже.

— Осенью — куда холодней! — уныло подтвердил Вилис. — Осенью дождь каждый день. Просушиться негде. Домой не набегаешься. И обуть нечего.

От таких разговоров на душе у Сережи становилось тоскливо, безнадежно. Оборвав печальные размышления, он предложил:

— Давайте лучше говорить про хорошее. Ну, например, будем вспоминать, у кого какой самый интересный случай в жизни был.

Рудис вздохнул.

— Начинай, мы послушаем.

Сережа немного подумал.

— Хорошо. Что б вам такое… Вот. Рассказать, как мы всем пионерским отрядом в Москву на экскурсию ездили?

— Давай. — Пастухи перестали растирать ноги и придвинулись к нему поплотней.

— Это было в прошлом году. Пригласили нас московские пионеры к себе в гости. В Москве многие из нас были, но интересно всем отрядом вместе в мавзолее Ленина побывать, в Третьяковской галерее, в музеях, в театрах, в метро. Ладно, собрались ехать, а денег на дорогу нет…

— Что же вы тогда собирались. — заметил Рудис.

— Ну, не такое уж трудное дело денег на экскурсию достать. Направляем делегацию к шефам на завод. Часа через два бегут наши делегаты назад: «Давайте табеля успеваемости. Шефы хотят знать, как мы учимся». Забрали наши табеля и опять на завод. Немного погодя, звонят оттуда: «Все в порядке, едем!».

— Что, денег на заводе дали? — недоверчиво спросил Рудис.