Игорь Фролов - Летать так летать!

Через неделю лейтенант Ф. пригнал машину, поднялся в свою бывшую квартиру, постучал. Дверь открыла жена капитана — дородная злая тетка с подоткнутым подолом и с ножом в красной мокрой руке.

— Здравствуйте, я за своей дверью… — сказал лейтенант и замолчал, увидев за спиной хозяйки картину чудовищного вандализма.

Его дверь была черной от воды, по ней стекали потоки пены. Одна красавица уже была соскоблена ножом — оставались только прекрасные ноги до колен. У второй вместо лица и груди зияли шершавые пятна.

— Но, позвольте, — сказал лейтенант, хватаясь за сердце. — Это же моя дверь!

— Какая еще твоя, — сказала женщина, сдувая с лица мокрую прядь. — Ты ее уворовал, попробуй-ка теперь кому пожалуйся!

— Но я с мужем вашим договорился!

— Вот пусть он тебе и рисует! А у меня дети — что же, по-твоему, они должны на этих сикильдявок смотреть, на твоих прошмандовок любоваться? Муж ходит, косится — а на что смотреть — ни сиськи, ни письки, вешалки какие-то! Устроили тут бордель, а я теперь разгребай! Одних бутылок пять мешков сдала! И чем ты их нарисовал, даже порошком не смываются! Портишь казенное имущество!..

Но художник уже не слышал криков хозяйки. Он брел вниз по лестнице, и грусть была в сердце его.

Однажды вертолет борттехника Ф. закатили в ТЭЧ на профилактические работы. К тому времени за бортом № 22 был закреплен механик Разбердыев (Оразбердыев — спустя двадцать лет уточняет лейтенант М., но лейтенанту Ф. уже поздно исправлять свое произношение). В ТЭЧ не хватало собственных специалистов, и механику, прибывшему вместе с бортом, доверили поменять на родной машине топливные фильтры. Разбердыев, которого этому учили, кивнул, взял новые фильтры и полез наверх. Когда его работу проверили, все было в порядке — все завернуто, законтрено, старые фильтры лежали в ведре с керосином. Механика похвалили и отпустили ловить мышей.

На следующее утро борттехник Ф. проспал и явился на аэродром, когда его вертолет уже выкатили из ТЭЧ. Входя на стоянку, борттехник увидел, что в кабине его машины сидит экипаж и явно готовится к запуску без него. Он ускорил шаг, потом побежал, надеясь успеть и тем смягчить упреки в нарушении воинской дисциплины. Послышался нарастающий вой запускаемого двигателя. Лопасти винта уже начали набирать обороты. Вдруг борттехник увидел, как из-под капотов двигателей повалил белый дым, а через секунду пыхнуло пламя. Продолжая бежать, он заорал, давая руками отмашку. Его жесты увидели. Вой стих, лопасти остановились, пламя исчезло, только дым еще сочился из-под капотов. Борттехник влетел в кабину с криком:

— У вас движки горят! Кто-нибудь перед запуском открывал капоты? Там, наверное, тэчисты ветошь забыли.

Летчики, переживая свою вину, молча полезли наверх. Открыли капоты. Двигатели были залиты керосином, который почему-то шел верхом через топливные фильтры. Борттехник попытался вынуть фильтры, но они не поддавались. Он поднапрягся и, сдирая кожу на пальцах, извлек из гнезд топливные фильтры — как и положено новым, они были запаяны в полиэтилен! Как механик забил их в гнезда в такой упаковке, навсегда осталось тайной.

Летчики в недоумении смотрели на фильтры.

— Привет от Разбердыева, — сказал борттехник. — И больше без меня не запускайтесь.

Однажды полк посетил командующий ВВС округа. Командир полка решил показать ему свои владения или просто покатать — не помню точно. Как бы то ни было, выбор командира пал на 22-й борт. Он подошел к вертолету, посмотрел на его закопченный бок и сказал лейтенанту Ф.:

— Повезем командующего. Борт помыть в течение часа. — И, уходя, добавил: — И не керосином, а порошком! Сейчас вам пришлют бойца в помощь.

Вскоре прибыл воин азербайджанской национальности. Лейтенант Ф. поставил ему задачу: налить в большой цинк [7] Цинк ( жарг.) — металлический ящик из-под боеприпасов. керосина, бросить туда тряпку, поджечь, набрать в ведро снега, нагреть воды, принести порошка, щетку, губку и отдраить борт. Воин выслушал и сказал:

— Нэт.

— Нэт? — удивился борттехник. — Что еще за херня?..

— Мущына не может мыть, — с наглым достоинством сказал навсегда чумазый боец. — Это дэло женщына.

— А я, по-твоему, кто? — ласково спросил борттехник, придвигаясь.

— Нэ знаю, — пятясь, пробормотал сын Кавказа. — Вода кипятить буду, мыть нэ буду.

— Ты дыни любишь? — спросил борттехник.

— Лублу.

— А я нэ лублу, когда мне их вставляют! — заорал борттехник. Но он уже понял, что солдат сейчас непобедим. — Ладно, мужчина, иди, воду грей, потом поговорим.