Владимир Першанин - Снайперы Сталинграда

Палеха, вздыхая, перебирал документы, рассматривал фотографии близких, словно прощался с ними. Ахнули еще с пяток снарядов, и все стихло.

— Пожалуйте наверх, и лучше поторопиться, — отбросил недокуренную папиросу комбат Логунов. — Надо думать, господа фрицы нас похоронили и теперь сразу поведут наступление. Автомат бы мне.

— Могу трофейный МП-40 предложить, — вежливо отозвался старшина, — но к нему всего пара магазинов. Возьмите лучше, Григорий Матвеевич, нашу славную трехлинейку.

— Давай винтовку, — согласился комбат. — Это дело вернее. И гранат пару-тройку. Лучше «лимонок».

Потери в результате артиллерийского обстрела оказались не такие большие, как ожидал Логунов. Но когда остатки роты вылезли наверх и заняли свои места, на них обрушился огонь нескольких минометов, а затем заработали «машингеверы», в том числе один крупнокалиберный. Бойцов просто вжимали в землю разрывами мин и пулеметными трассами.

И в это же время, как предсказывал комбат Логунов, началась немецкая атака. Они не наступали кричащей толпой, как это было часто принято в Красной Армии, словно людей специально подставляли под пули и мины.

Небольшие группы снова делали быстрые перебежки. Немцы подготовились к штурму основательно. Вели огонь пулеметы из трехэтажного дома-крепости. Вместе с наступающими группами двигались вперед пулеметные расчеты, рассеивая очереди на ходу или с коротких остановок.

Василий Палеха старался держаться поближе к комбату, чтобы прийти в нужную минуту на помощь, но Логунов отмахнулся:

— Здесь людей хватает. Обходи роты, не дай бог, где прорыв.

— Есть. — Палеха козырнул и, пригибаясь, двинулся вдоль траншеи.

Наши пулеметы тоже вели огонь, но очереди шли россыпью, едва не наугад. Расчетам не давали высунуться. Майор Логунов, тщательно прицелясь, нажал на спуск. Рядом, выставив голову в каске и ствол автомата, азартно бил длинными очередями из автомата комсорг.

— Вадим, прекрати, — окликнул его Логунов. — Не переводи патроны. Подожди, когда приблизятся.

— Ага, — кивнул тот и вдруг, ахнув, схватился за голову.

Пуля угодила ему в лицо. Старшина Якобчук осмотрел лейтенанта, забрал автомат, запасной диск, пистолет и доложил Логунову:

— Наповал.

Комбат, не чувствуя холода, в распахнутом полушубке, вел огонь из трехлинейки. На сообщение старшины отреагировал коротко:

— Жаль парня. Положи ППШ сюда, пригодится.

Невысокий красноармеец-узбек, жмурясь от страха, стрелял из винтовки, с усилием передергивая плохо смазанный затвор. Взорвавшаяся неподалеку мина завалила его землей. Он кое-как выбрался, но очередной взрыв отшвырнул его, как тряпичную куклу.

— Снайперы спят или действуют? — кричал Логунов, меняя очередную обойму.

— Действуют, — отозвался старшина. — Вон еще один фриц свалился.

Ермаков стрелял, потеряв обычное хладнокровие. Но даже не слишком тщательно целясь, он успел свалить двоих наступающих. Рванувшая рядом мина, следом вторая и третья отрезвили его. Андрей, пригнувшись, перешел шагов на десять и устроился в окопе, который старательно вырыл его напарник Максим Быков.

Быстрыми перебежками приближалось немецкое отделение. Унтер-офицер с коротких остановок опустошал емкий барабанный магазин МГ-34. Пока он стрелял, шесть-семь солдат отделения пробегали очередные метры, ложились и прикрывали огнем пулеметчика, догонявшего их. Напарник совал на ходу унтер-офицеру новый магазин и забирал опустошенный.

— Мать вашу, — бормотал Ермаков, нажимая на спуск. — Братухе всего шестнадцать было…

Протянувший руку за новым магазином пулеметчик осел на подвернувшихся ногах и свалился лицом в снег. Прежде чем второй номер успел что-то сообразить, Андрей, хищно щурясь, уже передернул затвор и снова нажал на спуск. Немец упал, закрутился, снег вокруг него быстро напитывался кровью.

— Дуплет… вот так, гады! А вы как хотели?

Лицо Андрея нервно перекосило, он что-то зло бормотал и ловил в оптику следующую цель. Поймал. Один из солдат быстро полз по снегу к убитым, возможно, хотел добраться до пулемета, без которого отделение лишилось прикрытия.

— Третий! — прошептал Ермаков, еще не нажав спуск, но уверенный, что не промахнется.

Пуля ударила ползущего немца в бок, он приподнялся на руках, попытался встать и снова повалился в снег.

— Я же говорил «третий», — бормотал Андрей, меняя обойму. — Сейчас четвертый будет.

Не сразу почувствовал, как кто-то трясет его за руку. Это был старшина Якобчук.