Роман Кожухаров - Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем

Пушка бронемобиля была повернута на ту сторону насыпи. Вот она выстрелила, потом, спустя пару секунд, еще раз. Гул канонады чуть поутих. Колеса бронемашины цеплялись за припорошенный снегом гравий насыпи. В этом был расчет механиков-водителей.

В земле и снегу колеса тяжелой машины наверняка бы забуксовали, поэтому надо было строго держаться линии железнодорожного полотна, да еще так, чтобы башня и пушка слегка выглядывали над насыпью. С одной стороны, это создавало естественную защиту от снарядов русских пушек, расположенных по ту сторону, а с другой – давало возможность вести эффективный огонь.

Приободренные пусть минимальной, но все же поддержкой, стрелки попытались снова подняться в атаку. На левом фланге кто-то из командиров отделений с криком побежал вперед. Очередь, выпущенная с насыпи из пулемета, тут же остановила его. Еще несколько стрелков, пробежав пять-десять метров, уткнулись в снег – кто-то сам, кто-то, остановленный вражеской пулей.

Со стороны левого ската высоты, оттуда же, откуда выкатил бронемобиль «Пума», появился бронетранспортер. Эта машина, с задним мостом на гусеничном ходу, не стала искать себе легкой дороги и, взяв вправо, пошла прямо по заснеженной целине, заворачивая в тыл к прижатым к земле стрелкам.

Тем временем «Пума» продолжала двигаться в сторону позиций русских, методично выстреливая свой боезапас. Как предположил Хаген, их целью были дальние позиции русских артиллерийских расчетов. Это и погубило экипаж бронемобиля.

Отто не сразу заметил вражеского солдата, который перекатился через рельсы на левую сторону метрах в десяти от «Пумы», прямо на пути ее следования. Когда он вскочил на ноги, чтобы удобнее бросить связку гранат, его стало хорошо видно.

Сразу несколько очередей прошили морозный воздух вокруг него. Наконец, очередь, выпущенная из набиравшего ход бронетранспортера, прошила его насквозь, раскроив чуть не пополам. Его обезображенный разрывными пулями труп повалился в снег растерзанным кровавым пятном. Но за мгновение до гибели его рука завершила начатое мышечное движение, отправив смертоносный букет прямо под днище «Пумы». Взрыв разметался под автомобилем, разорвав резину колес. Взрывная волна подняла левый борт, завалив «Пуму» ходовой частью кверху. Колеса горели, распространяя вокруг черный дым.

Русские тут же воспользовались этим дымом, словно завесой. Под его прикрытием с насыпи одна за другой прилетели несколько гранат. Они ударялись о броню и мосты «Пумы», взрываясь, добивая ее, как беспомощного раненого хищника. Вскоре всю машину охватило пламя.

В небо, один за другим, поднялись два огненных всполоха. Это огонь добрался до бензобаков, и они рванули. Помочь экипажу не было никакой возможности. Если их не убило при взрывах, они умерли страшной смертью – сгорели, лишенные всякой возможности выбраться из переклиненных люков.

Бронетранспортер, шедший в подмогу атакующим, на самом деле поддержку давал слабую. Из вооружения он располагал всего лишь двумя пулеметами. Один – стационарный – был установлен на станке. Стрелявший из него был укрыт бронированными щитами кабины. Второй находился в кузове машины, открытый всем ветрам и пулям противника. За этим обреченным сразу начали охоту вражеские пулеметчики и снайперы. И тот, ранивший Рольфа с колокольни, наверняка переключился на бронетранспортер.

Это дало возможность Хагену, взяв на буксир Рольфа и «МГ», попытаться оттащить их в более безопасное место. Хаген уже несколько минут назад заметил подобие ложбинки, создававшее иллюзию защиты от вражеских пуль.

В любом случае, надо было сменить место, к которому снайпер с колокольни так хорошо приноровился, что не давал Отто даже шевельнуться. Тащить раненого помогал снег. Сухое крошево создавало эффект скольжения, который облегчал перемещение тяжеленной туши Адлера.

Мощный взрыв поднял горящую «Пуму» в воздух. Листы бронированной стали, оторванные взрывной силой, разлетелись во все стороны, в радиусе нескольких десятков метров. Скорее всего, взорвался неизрасходованный боекомплект.

Из огненного смерча чудовищной силы выплюнуло горящие человеческие останки. Охваченный огнем, жуткий силуэт с силой шлепнулся в снег всего лишь в нескольких шагах от застывших в ужасе стрелков. Температура горения была такой сильной, что даже в снегу обугленная масса, окончательно потерявшая черты человеческого, продолжала плавить воздух бесцветными языками пламени. Трупы других членов экипажа попросту испарились в этом горниле.