Вали Гафуров - Роман, написанный иглой

Батальон начал переправу без артподготовки, втихомолку. Но немцы были начеку. Почуяв неладное, они натыкали в небо множество осветительных ракет — и стало светло, как днём. Изорванная ракетами ночь! Сошлись вперехлёст сверкающие, разящие струи, в свисте и грохоте выросли вокруг плота водяные султаны, просвеченные огнём… Один такой султан взметнулся совсем рядом, накрыл Рустама, что-то с визгом пролетело над самой головой.

Озноб прошиб парня. А внутри он окаменел. Рустам понял, что перепугался. И ещё понял, что перепугался как-то очень странно — он вновь стал видеть всё чрезвычайно отчётливо, ясно, удивляясь увиденному. Словно он, Рустам, сидит в кино и смотрит кинофильм про войну… Карпаков и Туманов тяжело ворочают веслом, вокруг и путаница огненных трасс, но парням хоть бы что — гребут, гребут… Только лица у них странные, чужие лица, будто вырубленные из мела. А вместо глаз тёмные провалы… Какие у Туманова длиннющие руки!.. А голова на широченных плечах маленькая, почти детская голова.

Тут Рустаму пришлось вспомнить и о своей голове. Очень низко с тяжким шипением пронеслось что-то… Ещё… Ещё! Вдали блеснули яркие вспышки. Наша артиллерия ударила! — сообразил Рустам и тут же ткнулся носом в бревно — над самым ухом, как ему показалось, пронёсся рой смертоносных светляков.

Речушка всего ничего, а как долго переплывали…» — подумал Рустам.

Вот… наконец и берег. Бойцы соскочили с плота, не шлепались в прибрежный песок. Лейтенант Смирнов, как бешеный, перекрывая грохот взрывов и пулемётную трескотню, заорал: «…мно…иий!» — и тяжело побежал в темноту. Рустам вскочил, задыхаясь от восторга и ужаса, кинулся вслед за взводным, на бегу оглянулся, ища Фазыла… Вот он, рядом. Они добежали до небольшой рощицы, там снова залегли.

Рустам лежал, уткнувшись лицом в рыхлый снег, и думал теперь почему-то не о том, что его могут убить сейчас, искалечить, а о Фазыле. Вот эго парень! Настоящий йигит. Всё ему нипочём. Первый раз в бою — и так здорово держится. Даже мне полегчало… Рустам приподнял голову.

Немцы шпарили трассирующими. По этим бешеным пунктирам легко угадывался передний край врага. Ага!. Справа, возле отдельного дерева, — судорожные вспышки. Пулемёт! Рустам тщательно прицелился и саданул по вспышкам очередью на полдиска. Немецкий пулемёт умолк. У Рустама перехватило дыхание. Срезал! Подавил!!

Фазыл радостно хлопнул Рустама по плечу, и тут как раз проклятый пулемёт вновь брызнул огненной струёй. «А вот я тебя сейчас!..» — подумал раздосадованный Рустам, прижимаясь скулой к холодной ложе «Дегтяря» — и тут же раздалось протяжное «Ра-а… Ра…».

Батальон рванулся в атаку. Рустам засуетился, выпустил суматошную очередь в сторону живучего пулемёта, увидел перед самым носом новый диск, протянутый Фазылом, перезарядил «Дегтяря» и, спотыкаясь, оскальзываясь, побежал вперёд, подстёгиваемый неистовым воплем: «Ра… Ра!..» Упал, вскочил. Что творилось вокруг— он не видел. Теперь он вообще ничего не видел… И вдруг перед ним, словно из-под земли, появился обезумевший человек: рот, разодранный беззвучным криком, вместо глаз — белые шары. Рустам даже не успел испугаться. Просто тупо подумал: «Вот он — фашист».

И ещё другая, почти безразличная, мысль: «Вот он в меня стреляет!» На кончике автомата фашиста плясало пламя. И вдруг оно погасло, а фашист медленно повалялся мордой вперёд. Рустам не сразу сообразил, что это он срезал фашиста — скосил густой очередью. Он споткнулся о тело сражённого им безумца, упал, вскрикнул от ужаса и тут же вскочил, словно подброшенный пружиной, побежал дальше. Сердце его исступлённо колотилось в груди, отдавая в голову тяжёлым гулом, он задыхался и всё бежал, бежал, ведя огонь с руки… Вновь нажал на гашетку — «Дегтярёв» молчал.

Фазыл! Где Фазыл?! Рустам похолодел. Где Фазыл? Куда девался? Рустам оглянулся и чуть не закричал от радости: Фазыл протягивал ему снаряжённый диск!

За увалами притулилась крохотная деревушка. Батальон кинулся на неё в штыковую, но голубоглазый лейтенант потащил взвод в обход деревушки. Рустаму сперва показалось, что взводный струсил. Потом сообразил и восхитился. Молодец, лейтенант, хочет отрезать фашистам путь к отступлению. Он установил на сошки «Дегтяря», взял на прицел разбитую, всю в рытвинах, дорогу… Появились тёмные силуэты, брызгающие пучками трасс.

— Ого-онь! — завопил лейтенант.

Рустам нажал на гашетку и держал её до тех пор, пока в диске не кончились патроны.