Пьеро Дельи Антони - Блок 11

– Oberscharführer! [82]– заорал Пауль, отбиваясь от наседающих на него противников. – Oberscharführer! Заключенные собираются сбе…

– Заткнись, нацист! – прошипел Берковиц, зажимая рот немца ладонью.

Пауль яростно впился в нее зубами. Берковиц, с трудом вырвав ладонь изо рта немца и схватившись затем за раненое место другой рукой, начал кататься по полу, завывая от боли. Отто попытался вцепиться обеими руками в ноги Пауля, но немцу удалось вырваться, и он тут же, изловчившись, сильно ударил «красного треугольника» кулаком по лицу, отчего тот повалился на пол.

Затем Пауль взял лежавший на полу нож, при помощи которого изо рта Берковица доставали бриллиант, и, бросившись сверху на Отто, попытался ударить его ножом в шею. «Красный треугольник», однако, смог блокировать удар и схватил нациста за запястье, но физическая сила была на стороне Пауля. Острие ножа миллиметр за миллиметром приближалось к шее Отто.

– Иржи! – позвал Отто.

«Розовый треугольник» стоял, парализованный страхом, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Моше все еще лежал на полу: он все никак не мог придти в себя после полученного удара локтем в живот.

Берковиц поднялся на ноги и вознамерился было напасть на Пауля сзади, но тот, своевременно заметив финансиста краем глаза, изогнулся и, даже не поворачивая головы, наугад ударил ногой. Его удар пришелся Берковицу в нижнюю часть живота, и финансист, ойкнув, рухнул. Затем нацист снова сконцентрировался на том, чтобы попытаться вонзить нож в шею Отто. Кончик лезвия уже почти касался кожи: еще чуть-чуть – и лезвие вопьется в горло.

– Иржи! – снова хрипло позвал Отто, уже из последних сил сдерживая натиск нациста.

«Розовый треугольник» – с физиономией, перекосившейся от охватившего его волнения – бросился к двум сцепившимся немцам. Ему еще никогда в жизни не приходилось ни с кем драться: даже в детстве он всячески избегал каких-либо стычек со сверстниками. Толком не зная, как в подобной ситуации следует действовать, он схватил Пауля за запястье руки, державшей нож, и потянул ее на себя. Усилие, которое Пауль прилагал к ножу, от этого вмешательства изменило свое направление, нож неожиданно скользнул в сторону, и его лезвие как-то само по себе вонзилось в бок Иржи. Пауль, не ослабляя хватки, выдернул лезвие из раны и вскочил на ноги. Отто, воспользовавшись этим, поспешно отполз в сторону.

Иржи отупело уставился на свой бок: ему как будто не верилось, что Пауль пырнул ножом именно его. Из раны тут же начала сочиться кровь. Увидев ее, Иржи вскрикнул – вскрикнул скорее от страха, чем от боли. Затем он, зажав ладонью рану в боку, опустился на колени и начал хныкать, как маленький ребенок:

– Ой, мамочка… Мне бо-о-олъно.… Помогите мне, пожалуйста… Помогите мне…

– Глупые евреи! – хмыкнул Пауль, выставив нож перед собой и водя им из стороны в сторону. – Вы и в самом деле думали, что я позволю вам сбежать? Хотя меня и засадили в этот лагерь, я все равно остался солдатом Третьего рейха…

Последнее слово застряло у него в горле: послышался глухой звук удара, и Пауль, потеряв сознание, повалился наземь.

Позади него стояла, тяжело дыша, Мириам. В руках она держала стул: она ударила им Пауля по голове. Удар был таким сильным, что древесина треснула.

– Мириам… – позвал Моше.

Мириам его не услышала: она, вытаращив глаза на лежащего на полу Пауля и с трудом переводя дыхание, стояла с таким видом, как будто собиралась ударить нациста и во второй раз, и в третий…

Моше наклонился над Хаузером. Тот лежал лицом вниз, слегка постанывая и совершая еле заметные движения конечностями в инстинктивном стремлении подняться на ноги. Его глаза были закрыты.

– Он сейчас в полубессознательном состоянии, но скоро придет в себя, – констатировал Моше. – Что будем делать?

Берковиц испуганно посмотрел на Моше. Иржи, сидя на полу и держась руками за залитый кровью бок, непрерывно издавал стоны. Яцек в течение всего этого времени даже не изменил позы.

Отто огляделся по сторонам. Когда он увидел то, что искал, он наклонился и поднял предмет. Потом повернулся к остальным заключенным, и они увидели, что он держит в руках нож, все еще вымазанный в крови Иржи. Его пальцы сжимали скользкую от крови рукоятку.

– А ну-ка, отойди, – сказал Отто, обращаясь к Моше. Тот отошел в сторону.

Отто, взяв нож поудобнее, присел на корточки возле еще не пришедшего в себя нациста и, пыхтя от натуги, перевернул его на спину. Яцек, все это время сидевший неподвижно, встал и подошел к «красному треугольнику».