Максим Шахов - Концентрация смерти

– А ты задницу рвать умеешь, – негромко произнес он. – Далеко пойдешь, если человеческую кожу не испортишь.

– Надо же было кому-то сделать эту чертову лампу, – раздраженно проговорил Прохоров. – Или ты, Аверьянович, хотел, чтобы нас всех из-за нее расстреляли?

– Ладно, что сделано, то сделано, – пробурчал Кузьмин.

Прохоров с Фроловым до конца рабочего дня даже словом не перекинулись. Илья прекрасно понял план Михаила, ведь сам же говорил, что судьба подбросит шанс продолжить работу над подкопом.

После отбоя Фролов и Прохоров остались в мастерской. Горели свечи, присланные комендантом. Мерно гудел приводимый в движение педалью токарный станок. За окнами барабанил ливень. Вспышки прожектора сменялись вспышками молний. И тогда мастерскую заливало безжизненным ртутным светом.

– Думаешь, уснули? – спросил Михаил.

– В дождь хорошо спится. Пойду, гляну.

Илья выскользнул за дверь, вернулся.

– Дрыхнут, давай за работу.

Дверь подперли со стороны мастерской. Песок из пожарного ящика сноровисто перегрузили в мешки. Открыли лаз.

– Ты тут оставайся, – предложил Илья. – Мало ли что? Я спущусь, а ты ящик на место задвинь. Потом грунт вместе поднимем.

– Толково. Если кто сюда сунется, то в темноте мешков с песком и не заметит.

Фролов спустился в лаз с зажженной свечой. Прохоров задвинул пустой пожарный ящик на место. Подтащил к нему мешки с песком, чтобы не бросались в глаза сразу от двери, и принялся вытачивать на станке ножку для лампы. Дерево было сухим, плотным – дуб, резалось оно с трудом, тонкой стружкой. Прохоров не собирался оканчивать лампу в срок, надеялся уйти лазом раньше, но позаботиться о видимости работы следовало. Он не сомневался, что комендант не пустит дела на самотек. Или наведается до окончания срока сам, или пришлет кого-нибудь из администрации офлага.

Дверь, ведущая из барака, слегка дернулась, вставленный под полотно колышек удержался. Прохоров остановил станок, прислушался. В дверь тихо постучали, из-за нее раздался шепот Кузьмина.

– Эй, чего закрылись, мастера заплечных дел?

Михаил секунду помедлил, открыть все же стоило. Ничего подозрительного в мастерской не наблюдалось, мешки с песком скрывались возле ящика в темноте, плюс ко всему их прикрывал брезент.

– Сейчас, – негромко отозвался Прохоров, вытащил колышек и открыл дверь. – Сквозняком дверь открывало, вот мы и подперли.

И тут же понял, что сморозил глупость. В мастерской он находился один, а сказал «подперли», во множественном числе.

– Фролов где?

– Спать пошел, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес Михаил. – А в чем дело?

– Ни в чем, просто интересно, как дела продвигаются. Весь барак от вашего старания зависит. А Фролов, выходит, волынит. Спать пошел.

– Успеваем и поработать и поспать.

– Это хорошо, что все успеваете делать… Значит, ножку для лампы режешь?

– Стараюсь, – Михаил чувствовал, что Кузьмин появился в мастерской не для того, чтобы задавать необязательные вопросы.

– Спит, значит? – ухмыльнулся Кузьмин.

– Ну, спит. А что? Ночь на дворе.

– А ты ножку для лампы точишь?

– Чего ты, Аверьянович, от меня хочешь?

– Правды, – прошептал Кузьмин, решительно направился к пожарному ящику и легко, будто загодя знал, что тот поддастся, сдвинул его в сторону.

Прохоров опешил, так мог действовать только человек, наперед знавший, что ящик пустой. На всякий случай он взял в руки остро заточенный резец.

– Вот тебе и момент истины, – бесцветным голосом произнес Кузьмин. – Был, значит, у Зубкова подкоп. А вы его продолжаете. Фролов копает, а ты на стреме вверху. Много копать осталось?

Отпираться не было смысла. Кузьмин стоял прямо перед подземным лазом.

– Немцам донесешь? – спросил Михаил.

– Зачем так сразу? – Кузьмин покосился на резец в руке Михаила. – Возьмете в свою компанию, уйдем вместе, никто ничего не узнает. Не возьмете, придется жизнь свою спасать. Когда вы отсюда дернете, то нас всех, – он кивнул на закрытую дверь, – расстреляют на хрен или повесят, что, впрочем, сути вопроса не меняет.

– Мы никого не собирались с собой брать. За тебя еще десять человек казнят. Ты об этом подумал?

– Подумал так же, как и вы о других подумали. Мол, все равно долго здесь никто не живет. Месяцем раньше, месяцем позже на тот свет отправятся – разница небольшая. Короче так, или берете меня с собой, или прямо сейчас сдаю вас охране – спасаю себе жизнь и жизнь других обитателей барака.