Максим Шахов - Концентрация смерти

– Как делить?

– На три зуба и один. Вот этот отрежь, – словак указал на самый большой.

Благо сапожная лапа, за которой работал Фролов, еще стояла на улице. Михаил нагнулся над ней, приставил к мосту нож и несколько раз несильно ударил по его ребру киянкой. Острое лезвие легко прошло сквозь золото. Прохоров специально старался отсечь один зуб так, чтобы Водичке досталось побольше металла. Все-таки словак сильно рисковал из-за него с Фроловым.

– Держи, – вложил в ладонь парикмахера рассеченный на две части мост Михаил. – И не дай бог, ты потом скажешь, что у тебя ничего не получилось. Тогда тебе не жить, – пригрозил Прохоров словаку.

Тот грустно усмехнулся в ответ. Мол, смерть в лагере для пленных вещь обычная и каждодневная, ею тут никого сильно не напугаешь, она и так днем и ночью здесь по пятам за всеми ходит.

Уже вечером после переклички Водичка подкараулил Прохорова и шепнул ему, что все в порядке. Таинственный «он» золото взял, и место в инструментальной мастерской ему с Фроловым обеспечено.

– Завтра можете перебираться, – радостно сообщил словак.

Если бы у Михаила имелось еще что-то ценное, он бы, не задумываясь, отдал бы его Франтишеку, а так только крепко пожал руку.

– Спасибо, товарищ.

– Мы должны помогать друг другу, – расчувствовавшись, прошептал словак.

С каким нетерпением Прохоров назавтра ожидал того момента, когда ему официально сообщат о переводе на другую работу! Он чуть дождался перерыва на обед, а никто пока не спешил с сообщением. Время тянулось и тянулось, Михаил нервничал. Наконец возле барака появился немец из охраны и, ничего не объясняя, приказал Прохорову с Фроловым собирать свои вещи. У пленных в лагере есть внутреннее чутье, они безошибочно чувствуют – на смерть забирают людей или же переводят на другую работу. Куда направятся Михаил с Ильей, нетрудно было догадаться. На них смотрели с завистью, когда Прохоров и Фролов выходили из барака, неся в руках ящики со своими скромными пожитками. Михаил избегал смотреть в глаза тем, с кем успел пожить и поработать рядом, чувствовал себя предателем.

Барак инструментальной мастерской показался им райским местом. Поскольку всех живших в нем казнили, то никто не растащил их имущества. Вещи после обыска в беспорядке валялись на земляном полу. Зато тут на нарах имелись занавески. Так что у каждого пленного, можно сказать, имелся свой персональный уголок. Пока еще Михаил и Илья являлись первыми счастливчиками, получившими здесь место. Можно было прибрать к рукам самое ценное. Но сейчас сильнее всего Прохорову хотелось очутиться в самой мастерской.

– Можно пройти? – спросил он у приведшего их в барак немца, показывая на дверь, ведущую в мастерскую.

– Поработать спешит, – улыбнулся Фролов.

Конвоир разрешил, открыл дверь ключом. И в мастерской царил беспорядок. Те, кто проводил обыск, пытаясь обнаружить подкоп, сильно старались, даже верстаки сдвинули с мест, разбросали заготовки. Прохоров стал собирать инструмент, складывать его на верстаки.

– Орднунг, гут, – заулыбался немец.

Михаил с Фроловым наводили порядок, но при этом косились на заветный пожарный ящик с песком, стоявший у стены. Ведь, согласно плану, нарисованному на подкладке, именно под ним и начинался подкоп. Прохоров удивлялся догадливости и смекалке покойного капитана Зубкова. Немцы при обыске перевернули вверх дном все и в бараке, и в мастерской, но так и не догадались разгрузить от песка и сдвинуть ящик.

– Не пялься так, заметит, – шепотом предупредил Михаила Илья.

Прохоров распрямился, стал растирать себе спину, при этом он смотрел на пожарный щит, висевший над ящиком. В нем за дверцей из проволочной сетки находились лопата, багор, ведро, топор, густо выкрашенные красной краской. Дверца была опломбирована.

– Пожар – фойар? – спросил Михаил у немца.

Тот кивнул в ответ, мол, пломбу можно срывать только в случае пожара, закурил и вышел в барак.

– Да тут и лопата есть, – возбужденно зашептал Прохоров. – Можно проволоку разрезать и каждое утро пломбу на место вешать.

– И не думай, – тут же отозвался Фролов. – Зубков пожарный щит не трогал. Тут железяк хватает. Если лопатой копать начнем, с нее краска вмиг слезет. Выдадим себя.

– И то правда, – согласился Михаил.

– Главное, не спешить. Мы же не одни здесь будем, к людям надо присмотреться, понять, на кого и положиться можно.

К вечеру в мастерской и бараке был наведен идеальный порядок. Других работников так и не привели. Наверняка пока еще шел торг, кто из пленных сможет предложить больше за перевод на новую работу.