Семен Стрельцов - Белые призраки

И тогда, вторично в эту морозную ночь, Дубиллер спустился на каменную опору моста, заложил в тол новый запал и поджег шнур…

Прошла неделя. Мы стояли в селе Радужье. Под вечер зашел я на квартиру к нашим подрывникам. Минеры пели песню. Откуда она, эта песня, пришла в наши партизанские отряды, трудно сказать. Может быть, кто-либо из сброшенных в тыл врага советских парашютистов привез ее с Большой земли, а возможно, кто-нибудь из партизан нашел ее слова в книге, которую в числе других доставили партизанам на самолетах, но как бы там ни было, слова песни партизанам понравились. Подобрали быстро мотив, кое-что переделали, и песня прижилась в партизанских ротах. Пелась она теперь так:

И припев подрывники сочинили к этой песне:

Песню минеры пели с увлечением. Потом партизаны вернулись к разговору, который, видимо, прервала песня. Речь шла об операции на мосту под местечком Жилино.

Кто-то из ребят спросил:

— Что же вы молчали до сих пор? Не рассказывали ни о чем?

— Так ничего такого особенного не случилось, — ответил Лебедев.

Усмехнувшись, добавил Дубиллер:

— Заминка у нас там вышла…

Внезапно Лебедев рассмеялся:

— Вот с Коньком-Горбунком история получилась интересная. Расскажи им, Володя.

Дубиллер начал рассказ. Я слушал его с удовольствием.

Командир взвода Никита Прошин со своими людьми уже третий день находился на перекрестке дорог, у самой опушки леса. Километрах в двадцати расположились главные силы ковпаковцев.

Проверив с утра посты, Прошин направился к присыпанному снегом кустарнику, где партизанами была сделана коновязь: в землю были врыты две сосновые рогатины, на которых сверху лежал срубленный ствол дерева. У коновязи переминался с ноги на ногу высокий буланый конь с красивой небольшой головой, раздувающимися тонкими ноздрями, пугливым взглядом глаз и шелковистыми ушами.

Буланый стоял у сосны и косил глазом на подходившего Прошина. Никита достал из кармана ломоть хлеба и протянул коню. Пошлепав губами, буланый схватил хлеб, пожевал и снова потянулся к руке партизана. Прошин еще раз полез в карман за хлебом — отказать своему любимцу Никита не мог. Этот конь достался ему как трофей в одном из последних боев.

Страстный любитель лошадей, Прошин сразу оценил достоинства буланого — ровный и быстрый бег, умение легко брать препятствия. Партизаны, шутя, говорили, что комвзвода «дрожал» над своим трофеем, никому не разрешал на нем ездить, делился с ним последним куском хлеба. И назвал его комвзвода по масти — Буланый.

— Товарищ комвзвода! — подбежал командир отделения Коваль. — Показались какие-то люди…

— Дай-ка, Коваль, бинокль!

Партизаны встали за дерево.

Скрываясь в кустах, вдоль одной из дорог направлялась к опушке леса группа людей.

— Да ведь это штабные минеры с разведчиками. Ей-богу! Дубиллер Володька! — воскликнул Прошин, выбегая навстречу товарищам. — Дубиллер! Володя! Володя! Сюда! — кричал он, размахивая шапкой.

Дубиллер издали помахал рукой.

Через несколько минут подрывники и разведчики подходили к заставе. Дубиллер шел впереди. За плечом у него висел автомат, на боку — граната и два диска патронов, на длинном шнурке от трофейного «парабеллума» болтался гитлеровский орден — Железный крест. Следом шли бойцы, усталые, изнуренные, но, как и он, улыбающиеся.

«Не иначе как мост взорвали», — решил Прошин.

— Ну что же, орлы, заходите в землянку, накормлю я вас, — пригласил он прибывших.

— Конь-то, конь какой! — с удовольствием сказал Дубиллер, увидя Буланого. — Давно он у тебя, Никита?

— На прошлой неделе у фрица отбил под Горбовом. Конь замечательный! А бег какой у него! Любую машину обгонит.

— Ну и конь, всем коням конь! — обступили Буланого разведчики.

— Ну ладно, ладно, хлопцы! — ревниво сказал Прошин. — Пошли завтракать. Ишь, вы все высохли, точно неделю не ели.

— А нам, Никита, не привыкать, — весело ответил Дубиллер. — На войне всякое бывает.