Владимир Пашинин - Разведчики 111-й

Дорвавшись до кухни, Обросов вместе с прежним поваром, ефрейтором Орешкиным (а по-новому — Александром Василичем), начали готовить неслыханные в армейском меню блюда: котлеты, беляши, а однажды придумали такое, о чем никто в роте от роду не слыхал, — чихиртму!

Конечно, об этой самой чихиртме разведчики расхвастались всюду, где только могли, но прежде всего — в санбате. И на больших привалах, когда получали обед, в разведроте стало полным-полно гостей. То сестры из санбата забегут: «Ой, ребята, чем-то у вас так вкусно пахнет?» — то связистки заглянут…

Вскоре разведчики не то что чихиртмы, а даже простой пшенной каши не ели вдосталь. Свою марку они держали высоко и были щедры на угощение, а потом, на марше, за обе щеки уписывали хлеб. Тут, конечно, не обходилось без веселых споров: «Съешь буханку за километр?» Находились такие шустрые, что съедали, — хотя дело это не простое, на грани невозможного.

А Иваны Иванычи, Александры Василичи и вся команда «ух» по-прежнему из кожи вон лезли. Проводив роту в путь, они стучали ножами, что-то жарили на костре, что-то варили в старой походной кухне и дополнительной трофейной, и, наконец, настал день, когда в богатую усадьбу какого-то бежавшего с немцами польского магната, где рядом со штабом дивизии остановились на отдых разведчики, на рысях влетели кухни.

— А вот кисель! — важно восседая на козлах первой, кричал Баландин. — У кого большие ложки? Кому киселя хлебать?

На этот раз даже Покрамович не выдержал. Обычно он не касался кухонных дел и равнодушно ел, что дают. А тут, заслышав Баландина, вышел на каменное крыльцо дома.

— Какой кисель?

— Клюквенный из концентрата — раз! Из яблочной повидлы — два! Из малинового варенья — три! — спрыгнув с козел, доложил Баландин.

— Так… Значит, кисель, — прищурившись, что служило верным признаком раздражения, протянул Покрамович. — А еще чего вы наварили?

— А еще — компот! — нимало не смущаясь, лихо отрапортовал Баландин.

И этот компот оказался спасительным для ретивых поваров. Покрамович только руками развел:

— Ну, если еще и компот, значит, так надо. Кафе «Норд» на Невском, а не рота… — И он вдруг звонко расхохотался, подмигнул разведчикам, вслед за ним высыпавшим на широкое крыльцо.

— А ну, соколики! Устроим кафе?

Через какую-то минуту из дома вытащили столы и расставили в парке под голыми, мокрыми липами. Расселись под ними торжественно. Саша Казьмин, зачисленный в сорок первом году в консерваторию, но так и не проучившийся в ней ни одного дня, играл на аккордеоне по заказу публики.

— Маэстро! «Брызги шампанского»!

— «Рио-Рита»!

— Любушку-голубушку!

«Маэстро» — в маскировочных брюках, в сапогах, за голенища которых были засунуты автоматные магазины, — еще и пел. Больше всего нравилось ему вот это: «Если нету любви, ты ее не зови, все равно на найдешь никогда…»

За столиками грустно вздыхали. О любви думали, мечтали, но где ее было отыскать. А потом пели веселые песни, начали безудержный перепляс с частушками, да такими, что только держись!

— Разошлись разведчики!

— На то они и разведчики, — говорили офицеры штаба.

Но этому вечеру (вернее, утреннику) никто не помешал, и к солдатам даже присоединились начальник разведки отдела дивизии подполковник Матвеенко и начальник штаба дивизии подполковник Тарасов — самые любимые старшие офицеры соединения.

Одним киселем дело не обошлось. Глубокие подвалы были в магнатской усадьбе, много в них хранилось всякой всячины. Но когда пришел срок, вновь шагала своим походным порядком рота: впереди голенастый, высокий Покрамович, по привычке с палкой-щупом в руке, за ним Алексеев, на широком плече которого покоилось зачехленное знамя дивизии, и дальше, длинной цепочкой, один за одним, остальные.

И все это — и марш-броски во время переходов, и Николаи Василичи и Иваны Иванычи, в шутку и всерьез пекущиеся о «ребятушках»; и чихиртма со злополучным киселем, и снова броски, снова по-пластунски, — все это сплотило, сблизило солдат. Оставалось закрепить их содружество в бою. Когда пришлось идти в немецкий тыл, к заданию приготовились все. В ответ на слова Покрамовича: «Добровольцы — шаг вперед!» — рота отчеканила шаг, и распрямили плечи, приосанились парни — недаром звались они лихими разведчиками.

Покрамович выбрал ефрейтора Петра Алексеева, ефрейтора Якова Вокуева, старшего сержанта Максима Кузьмина, сержанта Анатолия Петрова и младшего сержанта Льва Чистякова. Одни из них были «печенгские», другие «свирские», одни «старенькие», другие «новенькие». Но кто из них кто, теперь уже никого не волновало. А возглавил группу Герой Советского Союза капитан Дмитрий Покрамович.